Крутые повороты - [52]
Из института вышла девушка лет двадцати трех, стриженная коротко, под мальчика. Вид сидящего на корточках мужчины ее явно озадачил. Она остановилась и, чуть помедлив, спросила:
— Что-нибудь потеряли?
— Потерял, — подняв голову, сказал мужчина.
— Важную вещь? — спросила девушка.
— Нет, — сказал мужчина. — Пятак.
— Пятак? — девушка рассмеялась, открыла сумку и протянула ему монету. Вот, пожалуйста… Не огорчайтесь…
Но мужчина не поднялся с корточек и не взял монету.
— Это не интересно, — сказал он.
— Но вам же нужен пятак, — сказала девушка.
Он снисходительно посмотрел на нее.
— Мне совсем не нужен пятак, — объяснил он. — Мне нужно найти то что я потерял… Неужели не понятно?
— Как интересно! — сказала девушка.
И вот уже они вместе искали на асфальте потерянный пятак.
— У вас нет мела? — неожиданно спросил мужчина.
— Нет, — с сожалением сказала девушка.
Жаль… Расчертили б на квадраты… Легче искать…
— Я нашла, — радостно воскликнула девушка.
Она стояла, и в ладони у нее при свете уличного фонаря весело поблескивала монета.
— Отлично, — сказал мужчина. — Теперь мы должны… с толком его истратить.
— Пятак? — изумилась девушка.
— С толком можно истратить даже одну копейку, — снисходительно объяснил мужчина.
— Как интересно! — опять сказала девушка.
…Они стояли у табачного киоска.
Мужчина опускал в сумку девушки пять коробков спичек.
— Домашние очень обрадуются, — со знанием дела сказал он. — Дома всегда почему-то не хватает спичек…
Девушка смотрела на мужчину с любопытством, почти восхищенно.
Профессор Павел Романович Григорьев был у себя дома. Он сидел в кресле и разговаривал по телефону.
— Ленинград?» — спросил он. — Это институт «Проектавтоматика»? Добрый день, Григорьев из Туранска… — Видимо, в ответ на чье-то приветствие он улыбнулся. — Конечно, узнал… А как же! Можно Сидора Михайловича? Спасибо, подожду.
Здесь же, в кабинете Григорьева, находился и тот, знакомый уже нам, мужчина, который искал на асфальте потерянный пятак.
Пока звали к телефону Сидора Михайловича, Григорьев пробежал лежащую перед ним бумагу.
— А как Никитинский? — прикрыв рукой трубку, спросил он.
— Старик давно «за», — объяснил мужчина. — Если вы одобрите…
— Уже одобрил, — сказал Григорьев и отложил бумагу. — Да, да, жду. — Спасибо, — проговорил он в трубку. — А это что? — Перед ним лежал следующий документ.
— Предложения к семинарским занятиям, — сказал мужчина. И потом, Павел Романович… Надо же кончать наконец… В отделе информации хаос и запустение!..
— Совершенно с вами согласен, — Григорьев услышал голос в трубке и широко улыбнулся. — Сидор Михайлович! Добрый день, мой дорогой!.. Ничего, по-стариковски… Я получил ваш план, — Григорьев придвинул к себе еще одну бумагу. — На симпозиум приеду и французов встречу… Что? — он послушал далекого собеседника. — Чей аспирант?.. Тихона Тихоновича?.. Хорошо, буду оппонентом. Договорились… Но не бескорыстно… Не бескорыстно, говорю… Он улыбнулся. — Вот именно… Хочу, чтобы у вас защищался мой ученик и… моя правая рука на кафедре… Константин Иванович Попов. Что? он опять послушал, что ему говорили. — Но этот человек обожает усложнять себе жизнь, сказал Григорьев и ласково покосился на мужчину, сидящего рядом с ним. Подавай ему головной институт, и ничего другого… Да, да… непременно… Спасибо…
Он положил трубку.
— Очень вам обязан, Павел Романович, — сказал Григорьеву Константин Иванович Попов.
…Они обедали на кухне профессорской квартиры.
Еду им подавала жена Павла Романовича, Вера Захаровна, молчаливая суровая женщина.
— Я рассуждаю так, — сказал Попов. — Диссертация, защищенная в головном институте отрасли, стоит трех обыкновенных работ. Верно?
Разливая борщ, ни к кому не обращаясь, Вера Захаровна произнесла:
— Что за человек! Всему знает цену…
Попов посмотрел на нее. Он, кажется, совсем, не обиделся.
— Мало того, Вера Захаровна, — уточнил он. — Всегда готов заплатить ее… А это, по-моему, самое важное…
Из глубины профессорской квартиры неожиданно раздался могучий звук духовой трубы.
— Сережа, — крикнула кому-то Вера Захаровна. — Обедать!
— К вопросу о цене, — сказал Попову профессор. — Вы на «Красном витязе» были?
— Был, — ответил Попов. — Пятьсот тысяч они пока не дают… Но дадут, — уверенно добавил он и покосился на Веру Захаровну. — Меньше кафедру не устраивает… Верно?
За стеной опять» зычно прокричала труба.
— Сережа! — позвала Вера Захаровна. — Остынет!
В кухню вошел полный молодой человек и молча поклонился.
— Мой зять Сережа Васильев… — сказал Попову Григорьев. — Вы Наташку мою знаете?
— Нет, — сказал Костя. — Но много слышал.
— Окончила в Москве и вот — под отчий кров, — сказал Григорьев.
— Погуще или пожиже? — наливая борщ, спросила зятя Вера Захаровна.
Тот молча кивнул.
— Самый молчаливый человек на свете, — объявил Григорьев.
— Музыкант? — спросил Васильева Попов.
— Инженер, — ответил за зятя Григорьев. — И между прочим, работает на «Красном витязе».
Попов живо обернулся к нему.
— В каком отделе? — деловито спросил он.
— Не надо, Костя, — мягко остановил его Григорьев. — Мой зять — прекраснейший человек на свете. Но привлекать его к серьезному делу я бы лично не стал… У него одна страсть — духовой оркестр.
Александр Борин, известный журналист и обозреватель «Литературной газеты», рассказывает о своей юности, о людях, с которыми сводила его судьба. С кем-то из них отношения ограничивались простым знакомством, с другими устанавливалась долгая дружба. Среди них писатели Александр Бек, Константин Симонов, Илья Зверев, Леонид Лиходеев, Камил Икрамов, летчик-испытатель Марк Галлай, историк Натан Эйдельман, хирург Гавриил Илизаров, внук великого писателя Андрей Достоевский и многие другие.В газету А. Борин писал статьи по вопросам права, однако некоторые из них так и не увидели свет.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.