Крутые мужики на дороге не валяются - [88]

Шрифт
Интервал

В полночь я на прощание протягиваю ему руку. Завожу речь о том, что теперь нам гораздо проще общаться, что нам следует быть друзьями, так будет лучше для нас обоих.

— Понимаешь, — с улыбкой добавляю я, — амплуа друга дается мне легче, чем амплуа подружки. Вот увидишь, какой замечательный из меня получится друг. В следующий раз я принесу тебе «Стрижку» Ринга Ларднера…

Я говорю это совершенно искренне. Я счастлива. Вечер был чудесный. У Алана тоже довольный вид. Он предлагает немного проводить меня, и я соглашаюсь. Ночь стоит великолепная. Некоторое время мы молча шагаем вдоль парка, потом я смотрю на часы и говорю, что мне пора. Я уже взмахиваю рукой, чтобы поймать такси, и тут он хватает меня за рукав пальто, притягивает к себе и целует. От этого поцелуя у меня начинает кружиться голова.

Я в изумлении подаюсь в сторону, а он смотрит на меня, накрывает ладонью мои глаза, снова прижимает к себе и шепчет:

— Только одна ночь, хорошо? И больше ничего, о’кей?

Я зажмуриваюсь под его рукой и говорю: «Да». Да, будь что будет. Просто для удовольствия. Я согласна.

Растеряна, но согласна.

Квартира у него огромная и кажется совершенно пустой: белые стены, картины, лежащие повсюду, прямо на полу. Папки. Книги, альбомы с выставок, диски. Вся коллекция Билли Холлидей. Повсюду витает аромат свежести: запах клея, дерева, паркетного покрытия. Штор нет, и неоновая реклама пленки «Фуджи» вспышками прорывается в гостиную. Он кидает ключи на комод, хватает меня, из гостиной, куда я робко ступила, тащит в спальню, швыряет на кровать и наваливается на меня всем своим весом.

Целует, не говоря ни слова. Затыкает мой рот поцелуем, чтобы я тоже молчала, но мне и так не до разговоров, я слишком удивлена и напугана. Одной рукой он начинает меня раздевать, а другой крепко прижимает к кровати, словно я сейчас вырвусь и убегу. Приподнимается на локте, расстегивает брюки, снимает их, стаскивает трусы, расстегивает рубашку — и хватку не ослабляет. Я не вижу его глаз, такое впечатление, что он избегает моего взгляда. Животное желание и только сквозит во всех его жестах. Он стискивает меня еще сильнее, резким, грубым движением раздвигает мои ноги и берет меня. Я — его пленница. Я — заложница, с которой он может делать все что вздумается. Придавленная его тяжестью, я обвиваю руками его шею и покорно отдаюсь ему. Он буквально вколачивает меня в кровать, раскидывает в стороны мои руки и ноги, а сам превращается в один большой клубок желания, который, дрожа, перекатывается по моему телу. Из моей груди рвутся придушенные стоны. Я задыхаюсь. Меня уносит течением. Я вся во власти силы, которая полностью меня подчинила, увлекла в пучину, которой хочется отдаться без остатка, вручить все самое лучшее, что во мне сокрыто… но я вовремя спохватываюсь. «Физическое притяжение и ничего больше», — напоминаю я себе.

В эту минуту он так от меня далек…

Я едва смею провести пальцем по телу Алана, боясь спугнуть его, опасаясь, что он примет мою ласку за собственнический жест. Мне некуда девать руки, и я снова обвиваю его шею, только бы не позволить себе ничего лишнего, не дать потоку нежности хлынуть наружу. Я забываю, с кем я. Забываю, как долго я его ждала, как при каждом его звонке меня бросало в дрожь.

Меня трахает незнакомец.

Он кусает меня, терзает мое тело длинными сильными пальцами. Я извиваюсь, вонзаюсь в него ногтями, но не позволяю себе кричать, судорожно сжимая зубы и впиваясь пальцами в его спину. Все происходит в полной тишине. Алан так сильно давит на меня всем телом, что я отлетаю к спинке кровати. Он вцепляется в прутья и до боли впечатывает меня в матрас. Бедрами парализует мои движения, локтями жмет на руки, грудью давит на груди. Будто хочет стереть с лица земли. Я не противлюсь, позволяю ему продемонстрировать свою жесткость. И, когда при последнем толчке он исторгает стон и падает рядом со мной, я говорю себе, что на сегодня война закончена… а я отыграла очень важное очко, несмотря на то что все его тело сопротивляется и отказывается давать мне место.

И, когда позднее он предлагает мне переночевать в соседней комнате, я молча киваю, собираю вещи и выхожу.

Наша первая ночь…

За ней последовали другие, такие же животные и бессловесные. И я так же каждый раз собирала вещи и возвращалась к Бонни.

Ни слова не говоря.

Я шагала одна в нью-йоркской ночи, ощущая удивительную легкость и радость. Мне казалось, что я пробила в неприступной крепости брешь, которая с каждым днем становится шире. Я была спокойна и уверена в себе. Спешить мне было некуда. Его, похоже, смущало, что я отказываюсь спать у него в соседней комнате. Он бурчал в полудреме, что ему не по себе, когда я так поздно одна хожу по улицам. «Пусть это тебя не волнует», — шептала я ему на ухо и выходила.

Я знала, что очень скоро это станет его волновать, что я понемногу отвоевываю себе место рядом с ним и он будет думать обо мне, представлять, как я ловлю такси в ночи, рискуя подвергнуться нападению. Мне нравилось доставлять ему беспокойство. Я с удовольствием играла на англосаксонском комплексе вины, свойственном белым образованным мужчинам.


Еще от автора Катрин Панколь
Черепаший вальс

Запретные поцелуи и первая любовь дочери, загадочные убийства и письма с того света, борьба темных и светлых сил, Средние века и будни богатого парижского кондоминиума, кровавый ритуал и лучший рецепт рождественской индейки — все смешалось в жизни Жозефины…Роман Катрин Панколь «Черепаший вальс» взорвал французский книжный рынок, перекрыв тиражи Анны Гавальда.


Я была первой

Роман молодой французской писательницы о любви. О том, как хрупко и нежно это чувство, как много преград на его пути. И самая главная из них – человеческое непонимание, нежелание забыть о себе и заглянуть в душу другого.


Желтоглазые крокодилы

Тихая добрая Жозефина всю жизнь изучала средневековую историю Франции и, можно сказать, жила в XII веке. Но ей пришлось вернуться к реальности, когда ее муж с любовницей уехал в Африку разводить крокодилов, а она с его долгами и двумя дочерьми осталась без гроша в холодном, циничном Париже. Здесь ее тоже окружают крокодилы, готовые наброситься в любой момент. Как ей выжить, одинокой и слабой, среди безжалостных хищников?Популярнейшая французская писательница Катрин Панколь (р. 1954 r.) — автор полутора десятков бестселлерных романов, переведенных на все ведущие языки мира.


Мужчина на расстоянии

Когда хозяйка книжной лавки Кей Бартольди вступила в переписку с незнакомцем, заказавшим у нее редкие книги, она и подумать не могла, сколь опасны бывают подобные связи и чем для нее обернутся невинные рассуждения об изящной словесности…Кто он, таинственный Джонатан Шилдс, назвавшийся американским писателем-библиофилом и что он знает о Кей Бартольди, живущей в маленьком городке на берегу Ла-Манша, где беснуются волны, а в ночи моргает одинокий маяк?Популярнейшая французская писательница, журналистка, автор десяти романов, переведенных на многие языки и покоривших сердца миллионов читателей, Катрин Панколь, как всегда, поражает изяществом стиля и содержания: немногие способны так пронзительно писать о любви…


Мы еще потанцуем

В романе «Мы еще потанцуем» четыре главных героя. Точнее, героини. Четыре подруги. Они выросли вместе и были неразлучны. Шли по жизни каждая своим путем, искали себя, строили свое счастье, но свято хранили верность детской дружбе. И была любовь — единственная, ни на что не похожая, прошедшая через измены и ревность, победившая искусы пошлости и богатства. Но однажды их пути связались в страшный узел предательства и боли. И настал момент истины.Как найти силы выйти из уютного детского мирка и стать взрослым, не потеряв себя? Что такое дар жить на пределе сил? Эти вопросы ставит перед читателями новый роман Катрин Панколь.


За глянцевым фасадом

Катрин Панколь родилась в Марокко, выросла во Франции, долгое время жила в США. Защитив диплом по современной литературе, поначалу преподавала французский и латынь, но довольно быстро сменила профессию и занялась журналистикой. Писала для «Космополитен» и «Пари-Матч», с последним сотрудничает и поныне. В 1979, последовав совету одного издателя, выпустила свой дебютный роман («Я была первой»), принесший ей мировую известность. С тех пор написала двенадцать романов, большинство из которых стали бестселлерами, сделав ее одной из самых читаемых французских писательниц в мире.* * *Джеки Бувье Кеннеди-Онассис в особом представлении не нуждается — ее образ столь притягателен, а судьба так похожа на сказку, что реальность отступает, надежно скрытая ослепительным блеском.


Рекомендуем почитать
Семь историй о любви и катарсисе

В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Изверг

Субботним вечером 8 января 1993 года доктор Жан-Клод Роман убил свою жену, наутро застрелил двоих детей 7 и 5 лет и отправился к горячо любимым родителям. После их убийства заехал в Париж, попытался убить любовницу, сорвалось… Вернулся домой, наглотался барбитуратов и поджег дом, но его спасли.Это не пересказ сюжета, а лишь начало истории. Книга написана по материалам реального дела, но повествование выходит далеко за рамки психологического детектива.Эмманюэль Каррер — известный французский писатель, лауреат многих престижных премий.


Ищи ветер

Род занятий главного героя, как и его место жительства, — слагаемые переменные: модный фотограф, авиапилот, бармен. Постоянно меняющаяся действительность, поиск точки опоры в вихревых потоках, попытки обрести себя. Эта книга о том, как поймать ветер и что такое сила притяжения, как возникают модные тенденции в фотографии и зарождаются ураганы… как умирает и рождается чувство.Блуждая по лабиринтам своего внутреннего мира, герой попутно исследует мир окружающий, рисуя перед нами живописнейшие картины современного американского общества.Второй роман молодого канадского автора, блестяще встреченный и публикой, и критиками, привлекает «мужским взглядом» на жизнь и яркой образностью языка.


Человек, который спит

Третье по счету произведение знаменитого французского писателя Жоржа Перека (1936–1982), «Человек, который спит», было опубликовано накануне революционных событий 1968 года во Франции. Причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону «риторических мест безразличия» может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.


Случайные связи

Флориану Зеллеру двадцать четыре года, он преподает литературу и пишет для модных журналов. Его первый роман «Искусственный снег» (2001) получил премию Фонда Ашетт.Роман «Случайные связи» — вторая книга молодого автора, в которой он виртуозно живописует историю взаимоотношений двух молодых людей. Герою двадцать девять лет, он адвокат и пользуется успехом у женщин. Героиня — закомплексованная молоденькая учительница младших классов. Соединив волею чувств, казалось бы, абсолютно несовместимых героев, автор с безупречной психологической точностью препарирует два основных, кардинально разных подхода к жизни, два типа одиночества самодостаточное мужское и страдательное женское.Оригинальное построение романа, его философская и психологическая содержательность в сочетании с изяществом языка делают роман достойным образцом современного «роман д'амур».Написано со вкусом и знанием дела, читать — одно удовольствие.