Крутой сюжет 1995, № 02 - [5]

В квартире было тихо и Лужнов надеялся, что Максимов там, просто спит или заболел, но он не спал. Он просто там был. Он сидел в кресле, откинув голову назад, изо рта его торчало что-то, что Лужнов определил, после взгляда на грудную клетку, как сердце. Рядом с левой рукой лежал язык. Им, словно кисточкой, было написано на стене одно слово. Оно было выведено красным и размещалось чуть выше головы.

Лужнову стало страшно.

Ибо слово это было — ПРЕДАТЕЛЬ!

* * *

Яшенцев встретил известие без особой радости. Он предполагал, что Крупнер вернется, но в душе надеялся на предсказанные аналитиками 80 %, что беглец погибнет, утихнет, заляжет на дно и будет наслаждаться свободой. Оказалось, что все не так. Крупнер начал мстить, и то, с чего он начал, не предвещало ничего хорошего. Этот парень совсем тронулся, впрочем, на наркотиках и с желанием мести, о которой он, видимо, долго мечтал, это немудрено. Все причастные к работе со спецпациентами были предупреждены, а Яшенцеву выделили охрану из личного состава отряда «Цунами».

Лужнов сидел в своем кабинете и размышлял, кто будет следующим. Кого Крупнер поставил на очередь и есть ли у него таковая. Он очень мало думал о себе — ведь он был всего лишь начальником охраны, с исследуемыми в контакт не входил. Лужнов думал об Агапове и Розанове. Розанов вообще был великим энтузиастом эксперимента, он показал себя активным исследователем свойств СС-91, защитил кандидатскую и три месяца назад стал начальником отдела. Он не считался с потерями, ставя впереди научный интерес, ради пороговых показателей охотно шел на человеческие жертвы. На его совести было трое подопытных, в том числе одна женщина. Его чуть было не отстранили, но он отделался выговором, зато результаты позволили защитить диссертацию. Розанову было тридцать пять, он был напористый и активный. В исследовательском Центре его не любили.

Агапов. Агапов был человек науки, безумно любил химию и занимался только ею. Он также был энтузиастом, но энтузиазм его зиждился исключительно на результатах исследований, без всякого карьерного стимулирования. Было даже удивительно, почему он стал директором, а не оказался съеденным в безжалостной борьбе за теплое кресло, тем более, что администратор он был никакой. Всей организаторской работой в Центре заведовал Городецкий, у которого за плечами имелся большой опыт директора санатория. Вместе они являли превосходно действующий механизм, и Лужнов почему-то с горечью подумал, что этому механизму, вероятно, придется вскоре распасться. Невозможно предсказать, что в следующий момент выкинет Крупнер, тем более, что он стал совсем сумасшедший. Лужнов решил съездить в «санаторий», навестить своих оставшихся подопечных, посмотреть, просто поговорить.

Он выехал в десять утра, встав пораньше и плотно позавтракав перед дорогой. Яшенцев сделал ему пропуск, по которому он мог беспрепятственно въезжать на территорию исследовательского Центра и даже выписывать разовые пропуска для сопровождающих лиц. День обещал быть хорошим, Лужнов гнал по шоссе, щурясь от яркого солнца, делающего асфальт впереди серебристо-белым и блестящим.

Агапов ждал его в своем кабинете. Он был по-прежнему достаточно худощавым, но стал солиднее. Отчасти, респектабельность ему придавали отлично сидящий темно-серый костюм и аккуратная прическа, отчасти, большие квадратные очки в черной пластмассовой оправе, которыми он заменил свои светлые стальные. Он был чем-то расстроен и, как заметил Лужнов, даже слегка напуган.

— Здравствуйте, Александр Парфенович, — поприветствовал он Агапова, входя в кабинет. Агапов поздоровался, но Лужнову не понравилось, как скованно держится директор. Словно он несет в руках стакан, до краев полный воды, или боится ступить ногой в лужу.

— Как у вас дела? — поинтересовался Лужнов и встретил пристальный взгляд Агапова. Глаза у него были серые и очень умные.

— У нас сегодня ЧП, — сказал он. — Вы, вероятно, еще не знаете, я докладывал Яшенцеву в девять, а на дорогу нужно как минимум два часа.

— Да, — ответил Лужнов.

— Утром, где-то около девяти, одного из сотрудников облили кислотой.

— Кто он? — быстро спросил Лужнов.

— Ларин, младший научный сотрудник. Его буквально залили концентрированной солянкой из десятилитровой бутыли, с ног до головы. Охрана никого не нашла, кто бы мог это сделать. К тому же на этаже были люди — начало рабочего дня. Никто не видел, чтобы кто-то выходил из комнаты.

— Крупнер? — в упор спросил Лужнов.

— Я думаю, да, — помолчав, ответил Агапов. — Если бы из комнаты кто-то вышел, его непременно заметили бы. Пострадавший сразу начал кричать, да и в комнату вошли быстро.

— А не мог убийца спрятаться за дверью и потом исчезнуть в толпе?

— Для того, чтобы облить человека таким количеством кислоты, надо быть одетым в костюм химзащиты. А его, как известно, быстро не снимешь.

— Кто такой этот Ларин?

— Он работал с Крупнером последнее время. Вас, надо полагать, это интересует? — спросил Агапов.

— Да, именно это, — кивнул Лужнов. — Мне все-таки хочется установить, каким правилом руководствуется Крупнер, выбирая себе жертву. Аналитики, конечно, сделают это лучше, но время сейчас слишком дорого, чтобы впустую его тратить.