Крутой приз - [49]

Перетрухнувшая матрона поправляла перед зеркалом волосы. Она уже пришла в себя. – Меня зовут Катерина Вольфовна, а вас я знаю – Елизавета.

Лиза не представляла, как теперь выставить эту непрошенную гостью из каюты, а та и не собиралась никуда уходить. Она вытащила из кармана смятый листок со списком дам и стала его разлаживать. Потом приоткрыла дверь каюты.

– Вот мы с вами делом занимались, пусть он теперь попробует мне что-нибудь скажет.

А из дальнего конца коридора доносились громовые удары и несся яростный крик обманутого мужа:

– Катерина! Выходи! Я знаю, что ты здесь!

За ударами послышались новые угрозы.

– Дверь открой, скот! Я тебя сейчас урою! Открой, кому говорю!

– Может выйдем, скажем, что вы здесь? – спросила Лиза.

– Пусть побесится! Пусть! Нечего трепать честное имя. Пусть растрясет свои двести килограммов.

Лиза стала прислушиваться к шуму. Послышался увещевательный голос Муромца.

– Клим! Ты чего заперся!

И вдруг Лиза услышала, как затрещала дверь и услышала яростный крик.

– Руку отпусти скот! Руку сломаешь! Ой… йо! Руку сломал!

Катерина Фольфовна посчитала, что наступил момент, когда ей надо выходить на сцену.

– Пойдем, Лиза! А то он убьет моего дурака.

Когда Лиза с матроной появились в коридоре, побоище было в самом разгаре. На полу катался клубок из мужских тел.

– Ваня! Ваня! Что случилось! – еще издалека закричала Катерина Вольфовна. Клубок стал распадаться. На самом низу находилась туша драгоценного Вани, на нем восседал Клим, а Муромец и Федя Галушкин старались его оттащить. Из некоторых кают стали выглядывать любопытные головы. Появление драгоценной матроны из другого конца коридора произвело неизгладимое впечатление на дерущихся мужчин. Клим, видимо, ослабил хватку и Ваня, как слон встал на четвереньки.

– А я, Катерина, подумал, что ты заперлась в каюте с этим Аполлоном.

– Как ты мог подумать?!

– Мне сказали!

– Кто?!

Федя Галушкин стоял, как оплеванный! Не дожидаясь, пока на него укажут пальцем, он придурковато хехекнул и сказал:

– Подумаешь, и пошутить нельзя!

К тому времени, когда он заканчивал оправдательную тираду, слон Ваня встал с пола и здоровой рукой отвесил ему полновесного леща. У Феди чуть не оторвалась голова.

– В следующий раз, дурак, знай с кем шутишь!

Вполне возможно, что на этом инцидент и был бы исчерпан, если бы матрона не подлила бензинчику в затухающий костерок ссоры. Она стала зло выговаривать мужу:

– Ты член совета директоров или нет. Почему эту мразь держишь в банке! На твою жену наговаривают всякие наемные работники, а ты молча глотаешь оскорбление…Выгони его!

Переборщила она. Перестаралась! Федя вполне возможно проконвертировал бы потом полученного леща в звонкую монету, но быть выброшенным за борт банка по капризу вздорной бабенки не был согласен. Он резко посерьезнел.

– Я их сам запер в каюте! Может быть она в иллюминатор вылезла.

Чем вздорней идея, тем она кажется правдоподобней. Слон Ваня, у которого мысли были сбиты набекрень, переступил порог каюты. Клим молча его пропустил. В иллюминатор, хоть он был и открыт, при всем желании его дородная супруга никогда бы не могла пролезть. От природы она была не Гудини. Ваня даже выглянул наружу, осторожно просунув голову. Для того, чтобы пролезла туша его жены, в каюте должен был быть установлен коллектор-иллюминатор.

– Ну, все? – медленно растягивая слова, спросил Клим. Он стоял посередине каюты с самым отрешенным видом. Из-за его спины поджав губы ненавидящими глазами смотрела на мужа Вольфовна. Ваня слон собрался извиниться и выйти, но невзначай бросил взгляд на пол. У самого края койки со взбитой постелью на полу он увидел золотую цепочку, ту, что купил недавно в Греции своей жене. Увидел он ее одновременно со своей благоверной. Цепочка оказалась в руках Вани.

– А это как ты мне объяснишь, что она тут делает? Где твоя?

Катерина Вольфовна потеряла дар речи. Один Федя Галушкин победно улыбался. Улыбался, но знал свое место, стоял за их спинами и молчал. Лиза поняла, что у матроны есть от силы секунд тридцать, чтобы найти разумное объяснение этому непредвиденному казусу.

– Ну, что скажешь? Как она оказалась тут, и где твоя?

Не растерялся один Клим. Спокойным тоном, скрестив массивные руки на груди, он в упор смотрел на Галушкина.

– Федя, сознайся, что подбросил ее.

Спасительный круг был брошен матроне. Выплывай теперь сама, как знаешь. Вольфовна оказалась отличным пловцом, ее и в болоте не утопишь. Она пошла в атаку на злорадно улыбающегося Федора Галушкина.

– Ваня, этот подонок хозяйственник, вчера во время танцев, когда мне с сердцем было плохо, снял ее с меня. Ты же помнишь, я утром цепочку не одевала и даже не вспомнила о ней.

Била она грамотно. Взывать к памяти мужа, у которого с утра болела похмельная голова, было бесполезно.

– Ты почему мне не сказал, что у меня пропала цепочка? Тебе не кажется, что нас с тобой хотят подставить и выкинуть из банка? Ты, проверял, конверт на месте? Где директор банка? Почему на пароходе бардак и никто отвечать за это не хочет? Кто доверил розыгрыш призов этой молодой девочке, Елизавете? Тебе не кажется, что и тебя и меня хотят выбросить из розыгрыша? Чего молчишь?