Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [161]

И вот теперь я сидел в кабинете президента, и разговор зашел о будущем нашего Союза. Для себя я считал этот вопрос принципиальным, определяющим мое отношение к сотрудничеству с президентом. М. С. Горбачев знал об этом моем «комплексе» и, может быть, потому ответил, как мне казалось, прямо:

— Советский Союз был и будет. Ты говоришь о тяжелых последствиях для экономики. Это так, но не видишь политическую и социальную катастрофу в случае распада государства. Речь идет не только о принадлежности заводов, но и территорий, пересмотре границ. У нас десятки миллионов русских, украинцев, белорусов живут за пределами своих национальных границ. Ты подумал, как быть им? Нельзя допустить великого переселения наций. А как быть, скажем, Литве, когда Клайпеда наша, ряд районов принадлежали полякам?

Президент перечисляет территории, из-за которых может возникнуть спор между республиками, краями и областями на Кавказе, в Средней Азии. Заканчивает он свой монолог на оптимистической ноте:

— Пока я президент СССР, разрушения Союза не допущу. Для этого и в Конституции СССР заложены механизмы, которые страхуют от скоропалительных решений. А теперь об экономике. Что они смогут сделать, не имея нефти, газа, вообще топливно-энергетических ресурсов? Перережь эту пуповину, сократи дотации, и они не выдержат и полугода. Ты ведь знаешь, я говорил об этом при поездке в Эстонию. Показал соотношение поставок продукции и кто у кого сидит на шее. Это ведь можно увидеть и на практике. Эстония, кстати, не единственная территория, прильнувшая к могучему телу России. Так что ты можешь быть спокоен.

— Я не против суверенитетов, но положение дел таково, что становится страшно, когда подумаешь, сколь тяжелы будут последствия разжигаемой кое-кем национальной неприязни. Не хотел бы участвовать в развале страны. Сомневаюсь и в возможности Цивилизованного развода»…

— О чем ты говоришь? Повторяю: Союз был, есть и будет. Тут я не отступлю…

Разговор закончился на раздраженной ноте. Президент едва сдерживал себя, и можно было ожидать срыва.

Он часто не сдерживался и мог бросить в лицо любые обвинения — в шовинизме, имперских замашках, а может быть, и в чем-то похуже.

Не уверен, говорил ли М. С. Горбачев тогда искренне или создавал флер, пытаясь прикрыть свои истинные намерения? Но он не мог не знать, что люди видели на деле сдачу президентом позицию за позицией, подталкивание к развалу государства. В конце концов так и было сделано. Вопреки всем своим обещаниям, без референдума, с нарушением Конституции СССР республики Прибалтики «отстегнулись» от Союза, образовав прореху в экономике, обороне. Но главное в том, что остались беззащитными сотни тысяч русских, украинцев, белорусов, которых демократствующие лидеры прибалтов не считали за людей.

Между этим разговором и развалом Союза было еще одно событие — Вильнюс. В какой мере принимал участие в этой операции президент, мне не известно. Но то, что он был в курсе событий, очевидно. Почувствовав трудности у Б. Пуго, просил помочь Д. Язова, обращался по этому вопросу к Крючкову.

— Положиться на них нельзя. Ничего не могут сделать толком. Провалят любое дело, — жаловался он.

Именно в тот период он поручил ряду членов Совета Безопасности разработать меры по введению в соответствующих условиях чрезвычайного положения на отдельных территориях и в целом по стране. Была ли это подготовка к сохранению Союза или меры против развала центра, утраты своего президентского поста, — сказать трудно. Последнее больше похоже на правду, если участь последующие события. И вот теперь готовилось заседание, призванное определить судьбу Родины.

24 мая 1991 года. День был теплый, солнечный. Микроавтобусы с членами Совета из союзных и автономных республик уже прибыли, и руководители республик прохаживались по парковым аллеям в ожидании прибытия руководства. Представители России, Украины, Казахстана добирались своим персональным транспортом, вскоре подъехал и президент СССР. Все поднимаются в зал второго этажа. Зал сравнительно небольшой, но 50 человек за большим столом свободно размещаются. Здесь много хрустальных люстр, великолепная мебель, ковры. Но для работы не очень удобно. Плохая слышимость, низкие потолки, да и слишком рассеян свет. Все рассаживаются. М. С. Горбачев — за небольшим столом председателя в торце стола заседаний. Справа от него сидит А. И. Лукьянов, слева — В. С. Павлов, затем Б. Н. Ельцин, Н. Дементей, Н. Назарбаев и далее — по перечню республик в союзной Конституции. В конце стола размещаются руководители бывших автономных республик.

Заседание открывается. Президент СССР предлагает обсудить на нем вопросы, касающиеся названия нового Союзного договора, субъектов, подписывающих документы, принципов формирования нового Союза, устройства его высших органов, налогов и собственности. Это были важнейшие вопросы проекта Договора, и вокруг них шел непрекращающийся спор на всех заседаниях Совета Федерации.

В проекте представленного документа предлагается назвать договор «0 Союзе суверенных социалистических республик». Это сохраняет аббревиатуру СССР. Намечается и впредь сохранять федеративное устройство, иметь необходимые центральные органы управления важнейшими отраслями экономики. М. С. Горбачев начинает обсуждение, говорит, что по поводу ряда принципиальных позиций поступили замечания и нужно найти подходы для решения вопросов и продвижения вперед. В этом обсуждении важна позиция России, поэтому все внимательно слушают замечания Б. Н. Ельцина. Он говорит о том, что нужно обстоятельное обсуждение проекта, но российское руководство стоит за Союз суверенных государств. Центр должен быть таким, каким захотят его видеть республики и что сочтут возможным передать для управления президенту СССР. Максимум полномочий следует делегировать на места. Подписывать Договор можно, определившись в вопросах собственности, налогов. Налог должен быть одноканальный, и необходимую сумму будет перечислять центру каждое суверенное государство. Для России важно, чтобы сначала был подписан подобный Договор республиками, составляющими федерацию.