Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [163]

Это заявление — его «домашняя заготовка», он придумал ее, чтобы надавить на участников заседания, напугать их своим уходом. Но Б. Н. Ельцина такая выходка не запугала.

— Не доводите нас до того, чтобы мы решили этот вопрос без вас, — говорит он.

М. С. Горбачев в смущении, он не знает, что делать. Уйти — смешно. Эта детская выходка большого политика никем не будет понята. Видимо, дома он подумал мало или не учел своего изменившегося положения. Возвращаться будет трудно, а то и невозможно. А это уже политический некроз. Секунды бегут, и зал замер. У генсека даже не остается времени возмутиться словами российского лидера. В последнее мгновение М. С. Горбачев не находит ничего лучшего, как объявить перерыв. Теперь все надежды на ужин.

На ужине достигнута договоренность: Ельцину, Лукьянову, Павлову, Дементею найти формулировку этого пункта договора.

Впереди еще много несогласованных вопросов и еще больше неясностей о судьбе нового Союза, его экономики, армии. Что остается центру? Сможет ли он объединить то, что некогда было Советским Союзом? Уже сейчас ряд республик не участвует в обсуждении проекта договора и не будет его подписывать. И речь не только о Прибалтике, Молдавии или Грузии. Не готова была к подписанию договора Украина. О своей независимости все чаще и настойчивее говорили многие бывшие автономии России. На этом настаивали не только Татария, но и Башкирия, Якутия; подобные вопросы все настойчивее ставили представители Карелии, Чувашии, Чечено-Ингушетии. Дискуссии на эту тему велись в Бурятии, Туве, Горно-Алтайской республике. Многое было непонятно тем, кто стоял за единый Союз. Проект договора закреплял устройство страны, напоминающее уже не федерацию и даже не конфедерацию, а нечто аморфное и усеченное. Россия и Украина противились отчислению средств в союзный бюджет непосредственно предприятиями, а предлагали направлять суммы после объяснения центром цели финансирования, а это требовало предварительно раскрыть бюджет армии, КГБ, других ведомств. Большинство отраслей и производств, включая оборонные заводы, земли и недра, отходили в подчинение республик.

К середине августа из 15 бывших союзных республик подписать договор были готовы лишь 8. Остальные либо не хотели этого вообще, либо откладывали этот акт до лучших времен. Ряд бывших автономий России также не были готовы подписать договор.

В Кабинете министров бурлили страсти, на одном из заседаний высказывались даже сомнения в подписании такого документа, как отмечалось, «ведущего к расколу Союза», ликвидации государства. Аналогичные процессы разворачивались в Верховном Совете. А. И. Лукьянов возражал против подобной акции. Он видел в этом не только уничтожение верховной центральной власти, но и роспуск народных депутатов, ликвидацию всех парламентских структур. Беспокойство по поводу подписания договора высказывали и многие другие общественные организации, министерства и ведомства.

Это представляло, как считали специалисты, достаточно серьезную опасность всему прежнему Союзу, ибо подписание договора небольшим числом республик ликвидировало бы его как правовой субъект, ибо на политической арене появлялось совершенно новое образование. Те, кто не подписал договор, уже могли считать себя за пределами Союза, прежнего образования больше не было.

Информацию о содержании статей Союзного договора, основных его положений представители законодательной и исполнительной властей, средства массовой информации черпали в основном из отрывочных данных, пересказов не очень компетентных людей. Работу по подготовке договора, коллизий вокруг него М. С. Горбачев старался держать в тайне. Этот документ он не доверял и мне. Только Ревенко, Шахназаров и еще два-три человека «колдовали» над его статьями. Подобная таинственность порождала различные слухи, будоражила умы членов правительства, депутатов, общественные организации. Но Горбачеву было что держать в секрете. Содержание договора, все больше расходящегося с волей народа, выраженной на референдуме, превосходило самые мрачные предсказания.

Такое развитие событий беспокоило те силы, которые были против развала Советского Союза, они видели за этим крах экономики, финансов, армии, всех других экономических, политических структур, распад общей культуры, обострение этнических отношений. И недопущение развития по такому сценарию было, насколько мне известно, единственной задачей тех, кто в августе 1991 года попытался остановить распад Отечества, предостеречь общество от возможных последствий этого акта, не допустить неоправданных жертв, которые могли последовать за распадом СССР. К сожалению, мрачные предсказания оправдались. Кровавые конфликты разгорались в различных районах бывшего Союза, началось вытеснение русских, белорусов, украинцев из других республик, распадались экономические связи, рассыпалась армия.

Нет такой партии, нет такого государства

…Сегодня суббота, банный день. Открывается окошечко, и надзиратель строгим голосом выкрикивает: Приготовиться к помывке». К помывке все давно готовы, собрано постельное белье, заготовлено мыло, теперь надо ждать, когда поведут. Через 10 минут звучит команда: «Выходи». Разные люди водят нас в баню. Одни равнодушно-отчужденно, другие по-человечески стараются помочь. Спускаемся в нижние этажи. Там баня, вернее, просто душ, четыре рожка вяло брызгают водой, которая бывает то горячей, то холодной, а то и просто перестает течь. «Через 20 минут быть готовыми», — завершает надзиратель. Моемся, стараясь успеть простирнуть и бельишко, да и помыться получше. В душе и предбаннике неопрятно, но главное — была бы горячая вода, так хочется чуть-чуть согреться. Через 20–30 минут нас ведут обратно. Крутую лестницу преодолеваю с трудом. В 7 часов вечера ужин, и скоро надо готовиться ко сну. Я боюсь ночей, когда остаешься один на один со своими думами и начинаешь заниматься «самокопанием». Память извлекает из своих тайников многие детали последних событий.