Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [152]

Я уже говорил о том, что рекомендовал М. С. Горбачеву А. С. Черняева в качестве помощника по международным вопросам. Это был по-настоящему грамотный и энергичный человек.

Работал он, как говорят, не за страх, а за совесть. Не было ни одного соглашения между СССР и другими странами, включая вопросы разоружения, которые миновали бы А. Черняева — горбачевского мини-Шеварднадзе, не были бы им обогащены и одобрены. Думаю, что не вина этого старого партийного работника, фронтовика, как мне когда-то казалось, преданного Родине, что он был втянут в подготовку документов, различных соглашений о разоружении, выводе войск и т.  п. , нанесших урон нашему государству, армии, российским интересам. Генсек вводил в заблуждение и более опытных людей.

Вот почему я не удивился, когда однажды Горбачев сказал, что не все важные документы надо доверять Анатолию Сергеевичу.

— У него в семье пятый пункт не в порядке, так что ты строго секретную информацию не посылай, может далеко «убежать».

Это предупреждение его прояснило для меня и то, почему Горбачев так долго не хотел утверждать Черняева своим помощником.

Я не знал никого из семьи Черняева, не знал и о генетических корнях его родственников, но полагал, что Горбачев о своем окружении имеет проверенные данные и знает, кому и что можно доверять. Но все это выглядело как-то не по-людски, не по-товарищески.

Еще более шокирующим стало утверждение Горбачева, что его помощник В. Н. Игнатенко, устраивая интервью с ним, получает деньги от некоторых зарубежных представителей средств массовой информации. В это было трудно поверить. В. Н. Игнатенко много лет работал в аппарате ЦК КПСС, помогал писать книги Брежневу «Малая земля», «Возрождение» и другие. Его включили в состав группы литераторов, удостоенных Ленинской премии, присужденной за телевизионный сериал о становлении и развитии социалистического государства. Наконец, его неплохо знал и рекомендовал М. С. Горбачеву А. Н. Яковлев. Тем не менее, Горбачев, отказывая в доверии своему помощнику, ссылался на то, что имеет достоверные данные, и запретил направлять ему особо секретные документы, высказывая опасения, что они могут быть проданы иностранцам.

Не во всем доверял он и Шахназарову, часто жалуясь, что решения по карабахской проблеме утекают к армянской диаспоре.

После того, как с одного из заседаний Совета Безопасности утекла крайне доверительная зарубежная информация и стала достоянием тех, о ком в ней говорилось, он поручил В. А. Крючкову расследовать это обстоятельство, а также распорядился не приглашать больше на заседания Совета Безопасности своих помощников и советников. Да и круг доверительных вопросов для обсуждения на Совете был резко сужен.

Вообще-то среди помощников генсека своеобразное место занимал Георгий Хосроевич Шахназаров. Уже сам его внешний вид впечатлял своей монументальностью: густая шапка серебристых волос, мефистофельский профиль лица цвета старой бронзы с налетом патины.

В аппарате ЦК после начала перестройки многие узнали, что Шахназаров из очень древнего, кажется армянского или азербайджанского, рода, о чем Георгий Хосроевич много, но достойно говорил.

Шахназаров, разумеется, был замечателен не только своим благородным происхождением. Это был своего рода человек-реликвия. Он знал практически всех руководителей КПСС и мирового коммунистического движения. Георгий Хосроевич был в аппарате ЦК при нескольких последних генсеках. И при всех вождях был незаменим, плавно колебался в воззрениях вместе с линией партии. Сколько ему было лет, мало кто знал, да и не годы определяли его значение. Универсальность знаний этого человека обернулась способностью теоретически прокладывать дорогу всем руководителям, которые с удовлетворением узнавали, что, оказывается, действуют согласно марксистско-ленинской теории, во всяком случае, согласно чему-то научному. При Горбачеве талант Георгия Хосроевича расцвел и засверкал новыми гранями, потому что время востребовало именно таких людей. Георгий Хосроевич сидел всегда улыбающийся. Когда ему объясняли, о чем шла речь и что от него требуется, он преображался, дремлющий в нем талант просыпался и Шахназаров быстро набрасывал страницу за страницей хорошего текста. И если что-то оказывалось не так, то в отличие от других помощников не спорил, а писал другой текст, который был более правильным и еще ярче. Он мог писать на любую тему, шла ли речь об экономике, политике, армии, экологии, и все, что выходило из-под его пера, было талантливым.

— Какого журналиста удалось подцепить, — нередко восторгался Горбачев.  — И не капризничал, соглашаясь работать. Не то что Ситарян, которого я несколько раз буквально упрашивал идти в помощники. А этот сразу как-то буднично, но достойно сказал: с вами — хоть куда. Каков, а?

— Ничего не скажешь, старый конь борозды не испортит, — поддержал я генсека.

— Вот именно. Еще бы поменьше ему представительствовать в международных организациях и болтать, особенно по телевидению.

— Ну этим-то все мы грешим, — успокоил я Горбачева.

Среди людей, которые обслуживали Горбачева, многие создавали весьма нервозную обстановку в аппарате. Каждый боролся за свое влияние, свои особые привилегии, а некоторые из них писали записки и жаловались на недооценку их роли. Обстановка усугублялась еще и тем, что недоверие президента стало распространяться и на высших должностных лиц. М. С. Горбачев был недоволен отдельными действиями Э. А. Шеварднадзе, полагая, что тот работает на себя и заботится прежде всего о росте своего авторитета. Лишился былого доверия А. Н. Яковлев, который, как считал Горбачев, также начал «вести свою игру». Михаил Сергеевич все чаще отправлял его на загородные дачи готовить те или иные документы.