Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [112]

Мне известно о колебаниях Ю. В. Андропова по поводу утверждения нового управляющего делами ЦК, тем более что против его кандидатуры рьяно выступал Черненко и кое-кто из его окружения. Они доказывали отсутствие опыта подобной деятельности, незнание Кручиной вопросов экономики, финансов. Но роль управляющего делами в ЦК была в ту пору ключевой. Именно Управление делами и его службы определяли весь бюджет партии, являлись хранителями собственности КПСС, финансов, резервов. В ведении Управления находились партийные здания и сооружения, издательства, больницы, поликлиники, санатории, гаражи, значительный жилой фонд и другие материально-технические ресурсы. Все это определяло ключевую роль Управления делами. Не было практически ни одного первого секретаря ЦК компартии республики, крайкома или обкома, который не искал бы встречи с управляющим делами для решения тех или иных местных хозяйственных задач — строительство жилья, административных зданий, детских садов, пополнения автопарка и т.  д.

Несмотря на упорство М. С. Горбачева, Ю. В. Андропов медлил с ответом, хотя, присутствуя при одном из телефонных разговоров Горбачева и Андропова, я слышал, как Юрий Владимирович, слабым голосом давая принципиальное согласие, просил повременить с назначением. То ли действительно было сильным сопротивление К. У. Черненко, то ли сам Ю. В. Андропов сомневался, то ли хотел посоветоваться с членами Политбюро ЦК. Николая Ефимовича Кручину он практически не знал и хорошо понимал, что назначение выдвиженца Горбачева целиком отдает Управление делами в руки Михаила Сергеевича. А, по сложившейся в ЦК традиции, куратором управления делами всегда был генсек.

И только в последний момент, когда Андропов уже не вставал и лишь изредка мог говорить, когда силы возвращались к нему, Юрий Владимирович дал согласие М. С. Горбачеву на назначение Кручины и сказал, что передал это распоряжение К. У. Черненко. Сразу же после этого разговора Горбачев пригласил меня, и, когда чуть позже подошел Кручина, он пересказал свой разговор с Андроповым.

Было это уже вечером, текущие дела отошли в сторону, Михаил Сергеевич имел возможность обсуждать проблему и много говорил о задачах Управления делами, о необходимости упорядочить его деятельность, избежать прошлых ошибок, не идти на поводу желаний отдельных руководителей партии, советоваться. Я понял, что он достаточно хорошо знает о деятельности Управления делами, и почувствовал его глубокую неудовлетворенность работой предшественников Кручины. Позже я узнал от того же Кручины, что все просьбы членов Политбюро и секретарей ЦК исполнялись после того, как докладывались генсеку и на то давалось его «добро».

Прошло еще немало дней, прежде чем из чрева аппарата Черненко вышло решение о назначении Н. Е. Кручины управляющим делами ЦК КПСС. Нельзя сказать, что это известие сильно обрадовало его. Он действительно не знал многих вопросов и, несмотря на новые обязанности, по-прежнему страстно интересовался сельским хозяйством, многим, от чего зависит урожай. Новые обязанности требовали от него огромных усилий, и первые серьезные задачи ставил перед ним Черненко, который вскоре стал генеральным секретарем. Н. Е. Кручина часто приходил ко мне и рассказывал о все более невероятных личных заданиях, которые давал ему Черненко. Не знаю, кто в его семье больше всего настоял на том, чтобы занять квартиру, подготовленную в свое время для Брежнева в доме на улице Щусева, но вскоре ее, как я уже говорил, стали готовить для Константина Устиновича.

М. С. Горбачев внимательно следил за деятельностью Кручины и нередко в сердцах говорил мне:

— Ну, Микола, по-моему, со всеми потрохами «там», — имея в виду команду Черненко.  — Переметнулся, старается, как может.

Став фактически вторым лицом в партии, Горбачев продолжал делить людей на «лично» преданных и неверных. Все, кто помогал К. У. Черненко как генсеку или был в контакте с другими секретарями ЦК, членами Политбюро ЦК, заместителями Председателя Совмина СССР, не содействовавшими возвышению Михаила Сергеевича, зачислялись в противники. И спустя годы он помнил их колебания и мало кто смог вернуть его признание.

Видимо, с той поры в Горбачеве заложилось внутреннее сомнение и в надежности Кручины, которое усугублялось еще и тем, что он колебался, исполняя многие поручения генсека и его семьи. Все это охлаждало атмосферу взаимоотношений. Хотя финансовые вопросы партии они по-прежнему решали только вдвоем, тем не менее Кручина отодвигался от решения многих вопросов. Николай Ефимович чувствовал охлаждение к нему Горбачева и часто спрашивал меня, что происходит в руководстве. Но я и сам толком не знал, что хочет генсек и почему люди, помогавшие ему упрочить положение, теперь раздражали его.

Особняк на Ленинских горах поднимался до своей проектной отметки, и вскоре генсек въехал туда с семьей. Но прежде чем это случилось, в стране развернулась борьба с привилегиями. Особняк на Ленинских горах стал привлекать все большее внимание населения и депутатов. Гиды туристских автобусов, направлявшихся к смотровой площадке возле Московского университета, обращали внимание экскурсантов на то, что они проезжают мимо дома, в котором живет генеральный секретарь Горбачев. Люди приникали к окнам автобусов, разглядывая архитектурное сооружение, напоминавшее больше школу, выстроенную из блоков в начале 60-х годов. И хотя борьба с привилегиями пока, по мнению Горбачевых, не касалась генсека, на всякий случай он счел целесообразным прописаться в более скромную квартиру этого же дома.