Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [111]

Еще быстрее строилась резиденция в Форосе. Тысячи военных строителей были брошены на сооружение объекта, который не принес счастья президенту СССР.

И все-таки главной стройкой была его новая резиденция в Подмосковье. Кроме строителей, службы охраны, мало кто может сказать о ней что-то вразумительное, но то, что я слышал о ней от специалистов, и то, что рассказывал сам Горбачев, давало богатое представление об этом гнезде. Там имелось все необходимое для обеспечения руководства страной, вооруженными силами в любое время.

Полагаю, что для руководителя такого государства необходимы резиденции, но решения об их сооружении все-таки должны приниматься Верховными Советами и народными депутатами, так как стоимость подобных объектов составляет сотни миллионов, а по нынешним меркам сотни миллиардов рублей. Наверное, и строительство летних резиденций должно находиться под контролем народа, дабы не переходить рамки разумных ассигнований на подобные цели. Партийные лидеры — это все-таки не арабские шейхи, и царские замашки, неизвестно, правда, как возникшие, не должны оплачиваться за счет средств народа. Даже цари использовали личное состояние, чтобы купить землю и выстроить особняк.

К сожалению, архитектурно-строительные пристрастия не ограничивались только загородными резиденциями.

Как-то в один из летних дней 1986 года позвонил по телефону Н. Е. Кручина и спросил: чай пить будем? Мое знакомство с ним относится к 1972 году, когда группа журналистов из «Правды» приехала в Целиноград. На целинных землях зрел неплохой урожай, и это было в тот год, когда на Украине, Белоруссии, в России хлеба погорели и во многих районах собирали не больше, чем сеяли по весне зерна. По совету Николая Ефимовича в ту пору мы объездили Целиноградскую область, посмотрели хлебные районы, были в Кокчетаве. В то время «Правда» много писала об уборке урожая, стараясь поддержать целинников в их стремлении убрать все выращенное. С тех пор мы часто встречались и обсуждали многие аграрные вопросы. Вот и теперь, позвонив мне, он напомнил, что есть необходимость встретиться, и я ответил, что рад буду его видеть. Через несколько минут мы встретились.

— Меня приглашал Михаил Сергеевич и дал на размышление несколько дней, чтобы можно было доложить ему в предварительном порядке о том, где лучше построить новый дом, в котором мог бы жить генеральный секретарь ЦК КПСС, — наконец промолвил Николай Ефимович.  — Я поручил искать место, но в этом, как чувствую, вроде нужда отпадает. Мне велено строить его на Ленинских горах, недалеко от университета.

Я молча слушал Николая Ефимовича, пораженный, как и он, подобным решением. Еще никогда ни один генеральный секретарь не решался строить для себя какой-то особый дом. До сих пор лидеры партии и государства селились там, где были свободными квартиры и где жили десятки и сотни семей. Разумеется, это были квартиры в хороших домах, но даже если чем-то они не устраивали в планировке, то это было легко поправимым делом и не вызвало бы ни у кого никаких нареканий. Теперь Михаил Сергеевич делал нечто необычное, то ли не понимая всей деликатности вопроса и тех сложностей, которые могут появиться в связи с этим, то ли под каким-то сильным давлением, которое он не мог преодолеть.

Я размышлял, несколько обескураженный сообщением Кручины. Теперь к тем многочисленным слухам, которые витали вокруг пристрастий генсека к строительству вилл и дач, добавится еще один, и не без причины.

Осторожно спрашиваю Николая Ефимовича:

— А что же на улице Щусева? Там отличные квартиры.

— Ведь Горбачевы и сейчас живут в этом доме, но чем-то он им не нравится, — говорит Кручина.  — Я предлагал Михаилу Сергеевичу занять один из государственных особняков на Ленинских горах, где в свое время жили Хрущев, некоторые другие руководители партии и государства, или построить в глубинке этой территории новый особняк, благо коммуникации есть, но он не принял это предложение.

Я высказываю Кручине свои соображения искренне и с долей горячности: нельзя строить подобный дом в таком месте — сколько будет слухов, сколько генсек потеряет в глазах людей и вряд ли какие-то заслуги могут утихомирить этот ропот. Кручина вздыхает и говорит: непременное условие — чтобы из окон была видна их альма-матер — Московский университет — здание и округа, где прошла студенческая юность.

Мы разговариваем с Николаем Ефимовичем, пьем чай. Он вытирает бисер пота, выступающего на лбу, — свидетельство его душевного волнения, а я думаю о его нелегкой доле и наступившем времени расплачиваться за назначение. В 1984 году, когда еще был жив Ю. В. Андропов, возник вопрос о подборе нового управляющего делами ЦК КПСС. Прежний был в возрасте, тесно связан с прошлой командой, в том числе и методами ее работы. И хотя он добросовестно выполнял волю Политбюро и Секретариата ЦК, немало сделал на своем месте, времена изменились. Требовался на это место свой, доверенный человек. М. С. Горбачев настоятельно рекомендовал Ю. В. Андропову назначить Кручину. Николая Ефимовича он знал еще по работе в комсомоле, наслышан о его делах в Целиноградской области и видел в деле, когда тот работал в сельхозотделе ЦК. Наверное, все это и определило выбор Горбачева.