Крушение мировой революции. Брестский мир - [120]
Коварный Александрович обманул доверчивого Дзержинского. За это доверчивый Дзержинский коварного Александровича расстрелял. Только кто же поверит в наивность Дзержинского? Уж, по крайней мере, не арестованная Спиридонова. «Александрович в этот день только по Блюмкину догадался, что затевается акт против Мирбаха, — писала она в ноябре 1918 года, — и события завертели его раньше, чем он успел опомниться. Мы от него скрывали весь мирбаховский акт, а другого ведь ничего и не готовилось. Он выполнял некоторые наши поручения, как партийный солдат, не зная их конспиративной сущности. О других расстрелянных и подавно нечего говорить»[160].
До окончания разгрома ПЛСР 6 и 7 июля один из главных инициаторов расправы с левыми эсерами — Ленин — был хладнокровен и жесток. Но очевидно, он не мог не испытывать душевного неудобства, поскольку в соответствии с его приказами артиллерийским огнем прямой наводкой расстреливались партийные друзья большевиков, вчерашние союзники, поговаривавшие о слиянии с РКП(б), преданные революции левые эсеры. Только этим можно объяснить странный факт приезда Лениным вечером 7 июля в особняк Морозова, где отсиживались левые эсеры[161]. Вместе с Н. К. Крупской, единственной свидетельницей столь странного для Ленина поступка, он ходил по комнатам разрушенного дома в Трехсвятительском переулке, дробя подошвами ботинок куски лежавшей на полу обвалившейся штукатурки и разбитого стекла. Он молча думал и скоро попросил увезти его обратно в Кремль[162].
10 июля Особая следственная комиссия приступила к расследованию террористического акта и «восстания» левых эсеров. Убийц Мирбаха комиссия найти не пыталась. Об Андрееве все странным образом забыли. В постановлении Пятого съезда Советов, принятом 9 июля по докладу Троцкого, «Об убийстве Мирбаха и вооруженном восстании левых эсеров», упоминался только Блюмкин, тоже не арестованный. По этому поводу германским правительством неоднократно посылались протесты, что «убийство графа Мирбаха не было искуплено соответствующими карами виновников и конспираторов преступления», а террористы «не были задержаны»[163].
За неимением убийц Мирбаха Особая следственная комиссия, располагавшая лишь признанием Спиридоновой, пыталась убедить кого-нибудь из руководителей ПЛСР «пожалеть Спиридонову, которая как мученица взяла все на себя» и признаться в заговоре ЦК[164]; однако ЦК ПЛСР теперь отказывался принять на себя ответственность за события 6-7 июля и утверждал, что «не руководил этими военными действиями»[165]. Не добившись признаний от членов ЦК ПЛСР, комиссия стала допрашивать прочих участников «мятежа» — рядовых левых эсеров и бойцов отряда Попова, которые также отрицали факт «восстания» и намерение свергнуть советскую власть[166]. Всего Особая следственная комиссия допросила около 650 человек, но ее выводы полностью разошлись с заявлениями Свердлова, Ленина и Троцкого о «восстании против советской власти». Из показаний членов отряда Попова со всей очевидностью следовала абсурдность обвинений в восстании. Так, Матвей Тайнилайнен показал, что в отряд Попова поступил 25 июня, до этого находился в Красной гвардии в Финляндии, ни о каком «восстании» не знал, после артиллерийского обстрела 7 июля особняка Морозова отступил вместе с остатками отряда Попова, затем добровольно сдался. Иван Овечкин, 20-летний матрос Черноморского флота, заявил, что считает себя большевиком и против советской власти не шел. Степан Куркин, находившийся в отряде с утра 6 июля, сообщил, что в 6-7 часов поставили его в тот день дежурить у пулемета. Никто ему ничего не объяснял. «Никаких приказов не давали. По отряду ходили слухи, что убит посол Мирбах» и «немцы» идут разоружать отряд[167]. Поскольку в плен» к левым эсерам еще 6 июля попали несколько человек из германо-австро-венгерского интернационального отряда Бела Куна[168], такой довод казался вполне правдоподобным.
Выслушав аналогичные признания сотен участников «восстания», члены комиссии подтвердили их невиновность. Кингисепп писал по этому поводу, что «значительная часть вооруженных сил Трехсвятительского Пьемонта[169] находилась в полном неведении и непонимании происходящего даже 7 июля, когда среди них разрывались снаряды. Все финны в составе более двух рот так и были убеждены, что они защищаются против австро-германцев, которые, облачившись в красноармейские мундиры, восстали для свержения советской власти»[170].
Если к подобным выводам приходили члены комиссии — большевики, что же оставалось думать левым эсерам. Выступавший от их имени 15 июля на заседании ВЦИК
Светлов был в полной растерянности и недоумении. Он указал на безосновательность обвинений ПЛСР в попытке свержения советской власти и поставил под сомнение причастность партии в целом к убийству Мирбаха, указав, что результаты расследования, произведенного следственной комиссией, еще не обнародованы, и «более спокойная оценка того, что произошло» побуждает «откинуть квалификацию действий» ЦК ПЛСР «как попытку захвата или свержения советской власти». «Здесь совершенно определенно был террористический акт», сказал Светлов, «попытки захвата или свержения советской власти не было»
