Крупным планом, 2007 - [11]

В общем, всё сошлось: виноват Горышин, который после смерти Владимира Торопыгина стал главным редактором «Авроры». Многие говорили, что подстро­ила это работавшая тогда в журнале «шустрая журналистка» Магда Алексеева, чтобы убрать его. Но убрали и его, и её, изъяв при этом почти весь тираж.

Подобный казус не первый у «Авроры». За пять лет до этого журнал на своих страницах поздравлял с 60-летием участника советско-финской и Великой Отече­ственной войны, Героя Социалистического Труда, знаменитого ленинградского поэта Михаила Александровича Дудина. У него есть такие строчки:

Стихи не каприз и не шалость,

Стихи не сдаются на милость.

Ему без стихов не мечталось,

Ему без стихов не любилось.

Снега, обагрённые кровью,

Горячие, милые губы.

И пели над первой любовью

Самой Революции трубы...

В этом же номере поместили стихотворение московской поэтессы Татьяны Бек «Поэт»:

Был и ты когда-то молод,

Зол и этим интересен.

Бескорыстие и голод,

Мало денег _- много песен.

Звук был низок и неистов.

А потом пошёл на убыль...

Что мне бронзовые губы

Облупившихся горнистов!

Случайно? Возможно. Только трудно себе представить, чтобы при могучем институте редакторов советского времени ленинградский популярный журнал мог допустить такую случайность.

После Горышина должность главного редактора «Авроры» занял выпускник ЛГУ и Академии общественных наук при ЦК КПСС, кандидат филологических наук, журналист и высокопоставленный партийный функционер Эдуард Шевелёв. К тому времени редакция «Авроры» с Литейного проспекта переместилась на Ап­текарский переулок, угол улицы Халтурина (в прошлом и ныне - Миллионной). Здесь просторнее, зал для встреч с читателями, для выставок. И само место - центральнее уже ничего нет, только Дворцовая площадь, до которой пять минут ходьбы.

С Эдуардом Шевелёвым я познакомился в 1984 году, когда в составе писа­тельской комиссии проверял работу журнала. Итоги нашей работы мы подводили в редакции на заседании редколлегии, в которую входили многие известные пи­сатели, а также народный художник России Владимир Александрович Ветрогон- ский и учёный Никита Алексеевич Толстой.

Дело шло к перестройке, тиражи многих журналов росли как на дрожжах, но комиссия указала на тот факт, что журнал изначально создавался для школьни­ков, учащихся техникумов, профессионально-технических учебных заведений, студентов. А, по сути, стал обычным литературным журналом, в котором менее всего отражена жизнь учащейся молодёжи и юношества.

Потом перестройка, бешеные тиражи, взлёт интереса к «остренькому» типа «Интердевочки» В. Кунина или рассказа «Плечевая» В. Кржишталовича. В об­щем, «чего изволите, господа?». Хотя само слово «господа» в то время не произ­носили, считая его чуть ли не лакейским. «Перемен! Хотим перемен!» - голосами нерадивых школьников вопили одурманенные Горбачёвым наши молодые и не только молодые граждане. Остановитесь, милые, одумайтесь. Умнейшие люди предостерегали себя и нас молитвой: «Не дай Бог нам жить в эпоху перемен!». Не прислушались, не захотели оставаться в эпохе «застоя». Не задумались над тем, что при переменах, особенно крупных - переворотах, революциях, перестройках, преимущества получают, прежде всего, самые наглые - те, кому начхать на всё и на всех, лишь бы потуже набить собственное брюхо и собственный кошелёк.

Так и случилось.

К чести редколлегии «Авроры» и поначалу её главного редактора Шевелёва, она не стала оголтелым рупором перестройки. Тиражи, взметнувшиеся до небес, быстро упали - думающий читатель увидел не только явный перебор критики минувшего, но также издевательство над его, читателя, прошлой жизнью, над историей его страны. Журналы и писатели столкнулись с нищетой. А потом сго­рел Дом писателя и на его пепелище оказались разделившиеся к тому времени на «апрелевцев» и «традиционалистов» Союз писателей Санкт-Петербурга и Санкт- Петербургская (бывшая Ленинградская) писательская организация Союза писа­телей России. В нашу писательскую организацию целиком вошла секция научно­художественной публицистики, во главе которой стоял ныне покойный участник Великой Отечественной войны, капитан первого ранга Евгений Скрябин. Он об­ратился ко мне с предложением принять в Союз писателей Шевелёва: во-первых, он неплохой критик и публицист, во-вторых, с его приёмом мы сохраняем за на­шей писательской организацией «Аврору». Э. Шевелёв собрал свои опубликован­ные работы, передал их Ивану Виноградову, который тогда возглавлял приёмную комиссию, и вскоре тот мне сказал, что работы Шевелёва - писательские, можно принимать. Но посетовал на то, что Шевелёв человек пьющий и это может отри­цательно сказаться на работе журнала.

- Примем его, - сказал я. - Но, по примеру большевиков, назначавших на пост директора завода какого-нибудь идейно выдержанного, «правильного матроса», а главным инженером к нему - хорошего специалиста, назначим Шевелёву хоро­шего заместителя.

То же самое я сказал Скрябину. И тот посоветовал сделать заместителем Ше­велёва Ивана Медведева, военного человека, капитана первого ранга, к тому же не писателя, который будет заниматься финансовыми вопросами и следить за об­становкой в журнале. Однако делу это не помогло. Вскоре между ними возник конфликт, в который были втянуты многие сотрудники журнала. А затем некие ребята со стороны во главе с М. Любомудровым не только предъявили свои права на «Аврору», но и выставили из неё и Шевелёва, и всех неугодных.