Крупнейшие уголовные дела XX века в США - [136]

Первый международный индейский трибунал признал доказанной виновность органов государственной власти Соединенных Штатов и американских частных корпораций в осуществлении политики физического истребления индейцев, их экономического закабаления, уничтожения культуры, языка, традиций и вынес обвинительный вердикт. Документы Первого международного индейского трибунала были переданы в Конгресс США, распространены в ООН.

Между тем Деннис Бэнкс продолжал считаться скрывающимся от суда штата Южная Дакота. На территории другого штата его могли арестовать только федеральные власти. Даже особый статус ирокезских территорий, находящихся, как уже отмечалось, вне федеральной юрисдикции, не являлся достаточной гарантией от такого ареста. Были известны случаи, когда вопреки предоставленному резервации племени онондага праву экстерриториальности федеральные власти прибегали к подобным акциям. Положение Денниса Бэнкса все более осложнялось. «Если бы мне сказали, — говорил он. — что получен приказ арестовать меня, я ушел бы уже давно. Ведь агентам ФБР пришлось бы брать приступом этот дом и они или убили бы меня, или захватили живым и отправили бы в Южную Дакоту. И я знаю, что они на это способны. Они только ждут прямых указаний Вашингтона»[348].

Жизнь в постоянном напряжении становилась невыносимой. В резервации племени онондага он находился с женой и четырьмя детьми. Как рассказывал его адвокат Уильям Канстлер, «Бэнкс едва сводил концы с концами. Я думаю, что надвигающаяся холодная зима, прибавление семейства и скудные доходы способствовали тому, что в его сознании резервация стала еще более суровой тюрьмой, чем южнодакотская, хотя здесь он и находился в сравнительной безопасности»[349]. Поэтому в августе 1984 года, после почти десятилетних скитаний, Деннис Бэнкс объявил о своем намерении сдаться властям. Суд приговорил его к трем годам тюремного заключения.

Для отбывания наказания Бэнкс был направлен в пеннингтонскую окружную тюрьму. Сразу же, как только стальная дверь камеры закрылась за ним, Движение американских индейцев, Национальная ассоциация вождей индейских племен, Национальный совет индейской молодежи, другие прогрессивные общественные организации страны включились в борьбу за освобождение политического заключенного. В ноябре 1985 года эта борьба увенчалась частичным успехом: в отношении Денниса Бэнкса был применен институт условно-досрочного освобождения. В действующем американском законодательстве этот институт определяется как «освобождение преступника из исправительного учреждения под надзор со стороны государства после того, как он отбыл часть наказания по приговору, с закреплением возможности в случае ненадлежащего поведения условно-досрочно освобожденного вновь поместить его в исправительное учреждение»[350]. Несмотря на это ограничительное условие, выйдя из тюрьмы, Деннис Бэнкс не прекратил борьбы. «Угнетение индейцев стало еще более грубым, — заявил он. — Ужесточились полицейские и судебные репрессии, жертвами которых стали сотни коренных жителей Америки». Человек, испытавший эти репрессии на себе, прошедший через суды и тюрьмы, не потерял мужество говорить об этом, даже находясь под неослабным полицейским надзором.

Нераскрытое убийство в резервации Пэйн-Ридж

«Солдатами спасения» называет сегодня западная пропаганда людей в полицейских мундирах, неизменно отождествляя их деятельность с идеалами добра и справедливости, равенства и свободы. В Кодексе профессиональной этики американского полицейского записано:

«Моя главная задача, как сотрудника учреждения по осуществлению закона, заключается в служении человечеству; охране жизни и собственности граждан; защите доверчивых от обмана, слабых от угроз и притеснений, мирных граждан от беспорядков, а также в уважении конституционных прав всех людей на свободу, равенство и справедливость.

Я буду вести образцовую личную жизнь; сохранять мужество и спокойствие перед лицом опасности и насмешек; воспитывать в себе самоконтроль и постоянно думать о благосостоянии других.

Честный в мыслях и делах, как в личной жизни, так и на работе, я буду образцово соблюдать законы моей страны и выполнять указания руководителей моего учреждения. Все, что я увижу или услышу, не подлежащее оглашению, я буду держать в тайне до тех пор, пока оглашения этих сведений не потребует моя служба.

Я никогда не буду действовать официозно и не допущу влияния моих личных чувств, предубеждений и неприязни, а также дружеских отношений на принимаемые мною решения. При бескомпромиссном отношении к преступлениям и неуклонном преследовании преступников я буду осуществлять закон тактично, в соответствии с существующими установлениями, без страха, предубеждения и озлобленности, никогда не применяя чрезмерную силу и не принимая благодарностей.

Я признаю эмблему моего учреждения как символ народной веры и принимаю ее как доверие, которое оказывается мне до тех пор, пока я буду соблюдать этические правила полицейской службы.

Я буду постоянно стремиться к достижению этих целей и идеалов, посвящая себя перед лицом Всевышнего избранной профессии — осуществлению закона»