Кругом одни лжецы - [55]

Он холодно спросил:

— Почему это я не могу убить вас здесь, мистер Скотт? Вы в полицейской форме, вы явились сюда, чтобы убить меня, вы вломились в мой кабинет. — Он замолчал и нахмурился. — Я никогда еще никого не убивал. Хотите — верьте, хотите — нет.

— Вы убили Эмметта Дэйна.

Когда он снова открыл рот и забормотал, казалось, что говорит он сам с собой, а не со мной, словно все еще стараясь убедить самого себя в своей непричастности к убийству.

— Нет, неправда. Я никогда никого не убивал. Дэйна убил Циммерман. Он и Джиббонс...

— Вздор, Барон! Не обязательно нажимать на спусковой крючок, чтобы убить человека. Тем более, если можешь нанять профессиональных головорезов вроде Циммермана. Или Норриса. Пусть спусковые крючки нажимали они, но вы-то виновны даже больше, чем они.

Внезапно он сделал шаг ко мне, и его зрачки расширились.

— Я думал, что вы в тюрьме. Или... — он бросил беглый взгляд на свои часы, держа меня все время на мушке, — мертвы. Непонятно...

— Вы многого не понимаете, Барон. Многого не знаете, даже того, что случилось с подкупленными вами шефом полиции и его подручными.

Мне показалось, что его палеи начал давить на спусковой крючок, и я поспешно выпалил:

— Мертвый, я уже вам ничего не расскажу. А сами вы в этом не разберетесь. Ваша операция разваливается на глазах, Барон.

Он сделал судорожное глотательное движение. Заметив, как напряглись мышцы на его челюстях под слоем жира, я продолжил:

— Это восходит в определенной степени к тому дню, когда я познакомился с вами и с Дороти Крэйг в поместье Мэннингов. Тогда я еще не догадывался, что вы выдавали Дэйну и мне Дороти за Лилит Мэннинг.

Он насупился и прикусил губу, а я тараторил еще целую минуту, стараясь по-быстрому осветить все основные моменты его операции в Сиклиффе, включая силовое давление, мошенничество, убийство, обман Крэйг — Мэннинг, план коммерциализации земельных участков, трюк с фондом, убийство Дэйна и фальсификация его завещания. Короче говоря, все, вплоть до последнего мгновения, когда шеф полиции Турмонд начал останавливать патрульную машину час тому назад. В заключение я сказал:

— Они намеревались убить меня, Барон, как раньше пытались сделать это Карвер и Блэйк. Тогда бы, я полагаю, вам дышалось легче. Но даже убрав меня с пути, слишком многое пришлось бы вам прикрывать, слишком уж много людей вы подкупили или шантажировали. Не стоит все это какого-то паршивого миллиона, Барон. И ничего у вас не получится, как бы вы ни старались.

— Обязательно получится, — тихо и очень серьезно проговорил он, как если бы опять говорил скорее самому себе, чем мне. — И речь не об одном миллионе, а о миллионах, даже о миллиардах. Речь о городе... о целом городе, мистер Скотт.

— Вы никогда...

— Хватит, — прервал он меня.

Он достаточно уже говорил со мной и дал высказаться мне, однако едва ли слышал меня и понимал до конца свои собственные высказывания, ибо явно пытался собраться с мужеством, чтобы нажать на спусковой крючок своего револьвера. Похоже, он решился, словно получил откуда-то заряд необходимой ему отваги. Его лицо побледнело и покрылось капельками пота, а челюсти крепко сжались.

Я напрягал слух; часть моего мозга бодрствовала в ожидании чего-то извне, с улицы, семью этажами ниже. Наконец я услышал отдаленный вой сирены. Он не обязательно означал то, на что я надеялся, однако шанс все же был. И нужно было вынудить его говорить, заставить нервничать по крайней мере еще минуту-две.

— Барон! — резко произнес я. — Погодите минутку! Турмонд и два его приятеля находятся внизу, лежат связанные в их патрульной машине, на которой я приехал сюда. Когда другие городские копы — честные полицейские — узнают, в чем замешан Турмонд, они разорвут его в клочья. Он выболтает все, и они в конце концов доберутся до вас. Вы сами говорили, что еще никого никогда не убивали, не убивали своими руками. У вас еще есть шанс. Вы...

Он прервал меня каким-то напряженным голосом, вытаращив глаза:

— У меня нет выбора.

По выражению его лица и конвульсивному движению его правой руки я понял, что сейчас он выстрелит. Его губы сомкнулись и обтянули зубы, а его револьвер чуть приблизился ко мне. Я отпрыгнул в сторону, пытаясь увернуться от дула, но недостаточно быстро.

Треснул выстрел, и одновременно я почувствовал, как пуля шмякнулась в мой живот, пронзила и ожгла мою плоть. Я пошатнулся, рухнул на колени и судорожно повернулся всем телом к Барону, который сделал шаг ко мне и прицелился в мою голову.

Следующее мгновение словно бы растянулось во времени, и в моем мозгу замелькали события и впечатления. Искаженное лицо Барона с вытаращенными глазами, усилившееся завывание сирены внизу, отсутствие боли в моем боку, если не считать легкого жжения, страшное отверстие ствола револьвера в руке Барона. И в тот миг я понял: попытайся я напасть на него, он выстрелит еще и еще раз, пока не убьет меня.

— Барон! — крикнул я. — Погодите! Ваш выстрел слышала тысяча человек.

Что-то в моем голосе и словах остановило его на какой-то миг. Он не нажал на спусковой крючок, и я торопливо заговорил:

— Именно так. Каждое слово, сказанное нами за последние пять минут, слышала половина населения города. Так что остановитесь, Барон!