Круги ужаса - [24]

Через открытое окно врывалось раскаленное дыхание лета; юго-восточный ветер, пронесшийся над тридцатью пятью милями красного песка и высохшего вереска, впитал в себя весь жар самума.

Рассказывай Фрейман о белых медведях, а не о тропических джунглях и болотах с почти кипящей водой, быть может, аудитория слушала бы с неослабным вниманием. Десерта не подали, поскольку хозяин сказал, что банки с печеньем пусты, а муравьи сожрали последнюю клубнику на грядках. Он поставил на стол жестяную коробку с несколькими сигарами и тут же подал счет.

— Я запрягаю в три часа и отправляюсь в Маркенхэм, — сообщил он. — Заведение закрываю, но, если хотите, можете остаться. Зал и бар в вашем полном распоряжении. Вернусь к семи часам и привезу на ужин свежую семгу и форель.

— Предпочитаю остаться, — сказал мистер Шон. — Я решил провести весь день в деревне… Клянусь Господом, так и сделаю!

Фрейман безразлично махнул рукой.

Третьим, и последним, гостем за круглым столом был Пилчер; он спал, сидя на стуле, и промолчал.

Впрочем, кто собирался выслушивать мнение существа вроде Пилчера, а тем более считаться с ним?

Замочная скважина скрипнула, потом прогрохотала двуколка, удаляясь по дороге на Маркенхэм, и вскоре исчезла за дюной.

Фрейман прервался на середине фразы, в которой упоминалось о зубре и неандертальце, и ладонью шлепнул по сверкающему черепу Пилчера.

— Я не виноват… У меня есть алиби, а говорить буду только в присутствии адвоката, — всполошился тот, просыпаясь.

— Ему опять приснился сон, что его доставили в участок, — презрительно проворчал мистер Шон.

Фрейман сверился с часами, как врач, отсчитывающий пульс у пациента.

— Подождем двадцать минут — повозка хозяина, поднявшись на холм Трех Беляков, вновь окажется на виду. Тогда будет уверенность, что он не развернет свою клячу и не потревожит нас до семи часов.

— Если он оставляет свою лавочку в распоряжении первого встречного, значит, здесь нечего спереть, — осклабился Пилчер. — Плохое заведение, вот, что я скажу.

— Кто говорит о воровстве? — возразил мистер Шон. — Дело, насколько я знаю, задумано не вами.

Пилчер пожал плечами. Не все ли равно? Аванс заплатили, остальное его не заботило.

Глупость, однако, не мешала ему вскрывать замки, не оставляя ни малейших следов.

Тишина обрушилась, невыносимая, как обжигающий луч солнца, который воспламенял бокалы и волнистое стекло стойки; слышалось только тиканье часов Фреймана.

Мистер Шон нарушил молчание.

— Все предусмотрено, Фрей, — пробормотал он. — Кроме хозяина, никого нет, его отъезд в Маркенхэм, зал с баром оставлен в распоряжении посетителей до семи часов.

— Чему удивляться? — хмыкнул Фрей. — Все совершенно логично. Так он поступил с Тревиттером и Москомбом…

— …А те не сумели воспользоваться оказией, — прошипел собеседник.

Фрейман обратил взор к далекому холму — пустая вершина блестела на солнце — и вновь опустил глаза на циферблат.

— Не знаю, может, этот чертов тип нарочно дает возможность людям вроде нас, чтобы… — он явно колебался прежде, чем закончить глухим голосом. — …Чтобы сделать то, что мы хотим сделать.

На далеком холме появилась двуколка — она медленно поднималась по светлой петляющей дороге.

Фрейман захлопнул крышку хронометра и похлопал по плечу вновь заснувшего Пилчера.

— За работу! — приказал он.

Лысый бандит вскочил на ноги, извлек из кармана жакета длинный плоский футляр и с любовью глянул на него.

— Я отработаю свои пять фунтов, — осклабился он.

Троица пересекла просторное помещение, распахнула дверь и цепочкой двинулась по длинному коридору, где царила подвальная прохлада, истинное наслаждение после африканской жары обеденного зала.

— Здесь? — спросил Пилчер, указывая пальцем на ряд закрытых дверей.

— Бесполезно, это должно находиться выше, — ответил Фрейман.

В глубине вестибюля в потолок ввинчивалась темная лестница. От первой площадки размером с холл отходили три широких коридора с множеством дверей.

— Настоящий караван-сарай! — хмыкнул мистер Шон. — И этот человек в полном одиночестве живет в домище, могущем соперничать размерами с аббатством!

Фрейман решил дать несколько разъяснений.

— Этот домище, как вы его назвали, построили в 1784 году, если судить по гербу на фасаде. Вначале служил почтовой станцией, потом постоялым двором для извозчиков, поскольку в этом мире песка и вереска нет и тени крыши, чтобы приютить людей и лошадей. Несомненно, у прежних владельцев была обширная клиентура.

Пилчер оглядывал двери с видом знатока.

— Хорошее дерево, — сказал он, — и достойные замки… Как насчет небольшой надбавки… скажем, комиссионных, если за ними лежат денежки?

Мистер Шон мрачно усмехнулся:

— Дурак, там нет ни гроша!

— Ладно… но вдруг… драгоценности… сокровище, откуда мне знать? — не отставал толстяк.

— Довольно, Пилчер, здесь кладами не пахнет!

Пилчер вздохнул и извлек из футляра тонкие инструменты из синеватой стали.

— С чего начинать? — спросил он.

— Поднимемся на второй этаж, — приказал Фрейман.

Фрейман внезапно застыл в глубине бесконечного бокового коридора и дрожащим пальцем указал на темную дверь, сливавшуюся в полумраке со стеной.

— Может, там? — прошептал он.