Круэлла де Виль. История злодейки с разбитым сердцем - [5]

Но вернёмся с небес на землю. После чудесного, счастливейшего часа, проведённого рядом с мамой в малой гостиной, мисс Прикет ведёт меня вниз, на кухню, чтобы я могла поблагодарить нашу кухарку, миссис Бэддли, за малиновое желе. Она не каждый день присылала мне желе, но, когда это случалось, мама всегда настаивала на том, чтобы я сходила поблагодарить её. Настоящая леди должна быть образцом вежливости – всегда и во всём.

Признаюсь вам честно: миссис Бэддли была несносной, просто чучело какое-то. Приземистая, коренастая, с красным лицом и вечно насмешливыми какими-то глазами. Часто заляпанная с головы до ног мукой, с неряшливыми, выбивающимися из пучка на голове прядями. Смахивая упавшую на лоб прядь, она каждый раз ещё сильнее пачкала себе лоб мукой. А ещё у неё была отвратительная привычка сюсюкать со мною так, словно я всё ещё оставалась маленькой девочкой, а не юной леди. Да и вопросы, к тому же, любила задавать о вещах, которые совершенно её не касались. Ну зачем, скажите, было миссис Бэддли знать, что я сейчас изучаю с мисс Прикет? Ей-то какое до этого дело? Бот моя мамочка никогда не спрашивает меня об этом, так зачем же какой-то кухарке в мою учёбу свой красный нос совать?

Вот почему, спускаясь по лестнице на кухню, я всегда закрывала глаза и старалась настроить себя на то, чтобы быть с миссис Бэддли очень вежливой и заранее готовясь отбиваться от вопросов, которые сейчас дождём обрушатся на меня.

– А, Круэлла! Как поживаешь, дитя моё? – спросила она, едва услышав мои шаги на лестнице. Знаете, для такой старухи, как миссис Бэддли, у неё был ужасно острый слух. Могу поклясться, что она слышит, даже когда я начинаю спускаться в малую гостиную со своего третьего этажа. Слышит и, возможно, успевает за это время приготовить желе. Или его всё же дольше надо готовить? Не знаю, не знаю. В конце концов, я леди, а не кухарка.

– Я отлично поживаю, миссис Бэддли, – напевно отвечаю я. – Спасибо вам большое за желе, оно сегодня на вид просто великолепным получилось.

Смех миссис Бэддли под стать её уродскому виду – хриплый, грубый и слишком громкий.

– Ну, а на вкус-то оно ещё лучше, чем на вид! Вот, попробуй, – говорит она, накладывая на тарелку огромную порцию желе и ставя её на большой, испачканный мукой деревянный остров, на котором раскатывают тесто. – Присаживайся, моя дорогая. Я же знаю, что желе ты любишь больше всего на свете.

Сказать по правде, желе я ненавижу больше всего на свете, но миссис Бэддли вбила себе в голову, что я без ума от этой дрожалки, и пичкает, пичкает меня этой своей дрянью с самого детства.

Помня о том, как должна вести себя настоящая леди, я присела на стул и принялась через силу глотать холодное желе, похожее на воняющую малиной медузу, наблюдая при этом за тем, как миссис Бэддли раскатывает тесто. Но вот она улыбнулась, и это означало, что сейчас посыплются дурацкие вопросы. И они посыпались.

– Не собираешься пригласить на чай кого-нибудь из своих подружек, Круэлла? Например, ту милую девочку, Аниту? Я такое угощение могла бы соорудить! Всё, что ты любишь. Анита любит лимонные полоски, не знаешь?

– Любит, а как же, – ответила я, прекращая сражаться с малиновой медузой. Между прочим, мама просила меня не увлекаться сладким, не правда ли?

– Ой, просто глазам не верится, какой ты большой стала. Ведь тебе скоро двенадцать исполнится, мисс Круэлла! Двенадцать лет! Подумать только! Ну, по такому случаю я уж постараюсь приготовить что-нибудь... совершенно особенное, можешь не сомневаться! – Нет, когда миссис Бэддли начинает болтать, её даже пушкой не остановить, честное слово. – И уже совсем недолго осталось до тех пор, когда ты отправишься заканчивать школу. Всего пара лет каких-то. Волнуешься, наверное, а, Круэлла? Нервничаешь? Не стоит, не стоит так переживать. В школе тебе понравится, Круэлла, я уверена. Новые подруги, приключения разные...

И вот так она готова была болтать целую вечность. Без перерыва. Кошмар какой-то! Эта несносная миссис Бэддли вела себя так, словно лучше меня самой знала, что мне понравится, а что не понравится. Интересовалась буквально всем, что было связано со мной – или только делала вид, что интересуется? Не важно, всё равно эта её манера совать свой нос в мои дела доводила меня до белого каления. Моя мама и то никогда не задавала мне столько вопросов! С чего же, интересно, какая-то кухарка взяла, что ей можно меня так расспрашивать? Или так принято, что ли, кухаркам вести себя с хозяйскими детьми? Кстати, может быть, это не так уж редко и случается с кухарками, вполне может быть. Даже мама рассказывала мне о кухарках, которые были в доме её родителей, то есть у моих бабушки и дедушки. Так вот, они тоже постоянно совали маме всякие сладости, а потом приставали с совершенно неуместными расспросами. А Анита, я знаю, просто обожает кухарку своего опекуна, она для неё прямо как вторая мама стала. Ну вот уж этого, извините, я никогда не могла понять. Кухарка – и вторая мама? Бред! У меня была моя мама, и никакой другой я знать не желала. Да разве можно просто рядом поставить мою прекрасную элегантную маму и это вот обсыпанное мукой чучело? Нет, я, конечно, вела себя с миссис Бэддли очень и очень вежливо. Отвечала на её глупые вопросы. Старалась всегда оставаться милой, приятной – не такой, конечно, приторной, как жуткое желе миссис Бэддли, но тем не менее. Одним словом, вела себя так, как подобает юной леди, спустившейся на кухню поблагодарить свою кухарку, и выдерживала эту роль до конца.