Кровью своего сердца - [4]

, отца освободили от работы в райисполкоме и по бумажке районо направили заведующим начальной школой в деревню Малые Городятичи Любаньского района. Помню, отец уехал по месту назначения и вскоре вернулся с тремя подводами¹³ и их хозяевами, единоличными крестьянами. Почти трое суток мы добирались до той деревни. Помню, под вечер переправлялись на пароме через реку Оресса. Пока переправлялись, совсем стемнело. Подводчики по совету паромщика предложили остановиться на ночлег прямо на другом берегу реки, около леса. Зажгли большой костер. Но уснуть никто не смог. Ночью у опушки леса появились волки. Начали выть. Лошади захрапели, возбужденные. Пришлось раскладывать костры вокруг стоянки. Хорошо, что успели запастись сухостоем и ломачьем сосновых веток разной толщины. Когда все несколько костров разгорелись в рост человека и осветили окрестность, волки отошли подальше. Крестьяне и отец бросали в них горящими головешками, но спокойствия в ту ночь никто не ожидал. Вторую ночь провели без волнений, так как остановились в какой-то деревне, а утром следующего дня приехали на место.

Большинство домов в деревне Малые Городятичи были крыты соломой, пол земляной, а в сенях часто стояли овцы, телята, поросята и другая живность. Начальная школа размещалась в бывшем доме священника: в одной половине две комнаты и кухня с отдельным выходом во двор для учителя с семьей, в другой половине через коридор — большой зал, где располагались два класса: первый и третий в первую смену и второй и четвертый во вторую. Отец был учителем всех классов и заведующим начальной школой. Рядом с домом была церковь, через дорогу — большой сад, гумно, где хранились снопы ржи, пшеницы, солома, сено, был ток для молотьбы вручную цепами¹⁴. Словом, все условия для жизни учителя были созданы.

В том же двадцать девятом году начались мелиоративные работы в бассейне реки Оресса под руководством ученого из Минска по фамилии Тризно¹⁵. Он некоторое время жил у нас. Помню, как на реку впервые были доставлены две землечерпалки импортного производства: одну называли «Немка», вторую — «Американка». Мы вместе с пацанами из деревни часто бегали смотреть на работу по углублению реки. Вместе с илом черпак выбрасывал на берег вьюнов, даже рыб, не успевших выскользнуть из ковша. А однажды землечерпалка, не выдержав нагрузки на опоры, вышла из строя и потонула. Пока ее подняли, отремонтировали, прошло много времени, и все это время с борта затонувшей машины пацаны и местные рыбаки с удовольствием ловили рыбу. Это было гораздо удобнее, чем забрасывать удочки или сеть с берега. А по окончании всех работ около деревни Тризно в знак благодарности за теплый прием и гостеприимство подарил отцу красивый альбом с большими фотографиями под заглавием «Мелиоративные работы в бассейне реки Оресса». Этот альбом пропал во время войны, возможно, он сгорел в доме во время бомбежки совхоза «Жалы» фашистскими самолетами.

Помню, как трудно было в деревне, среди полесских болот, приобщить ребятишек к знаниям. Многие родители просто не пускали детей в школу. «Куда им наука, — говорили они, — пусть привыкают на земле трудиться». Тем более в сентябре начиналась тяжелая работа по уборке урожая: различных овощей и фруктов, кроме того, молотьба ржи, пшеницы, ячменя, овса и других злаковых культур. Сколько раз приходилось отцу посещать крестьянские семьи, чтобы убедить родителей в необходимости школьных занятий. Несмотря на большие трудности, первого сентября в школе начались занятия. Писали больше на грифельных досках, так как тетрадей, ручек и чернил не хватало. Мел и классная доска были основными «средствами производства» на уроках в сельской школе. Были еще несколько географических карт для четвертого класса. Отцу удалось укомплектовать учащимися все четыре класса начальной школы, так как многие ребята раньше посещали занятия в других школах района.

Семья Никольских: мать Мария Францевна, сын Михаил, бабушка Елизавета, дочь Янина, отец Александр Михайлович, 1932г. Снято в дер. Заельное Любанского района, где Александр Михайлович был заведующим начальной школы.

Меня же продолжала учить бабушка, считая, что по многим разделам программы мне удалось обогнать своих сверстников, и с ними вместе на уроках мне нечего будет делать. Дома я прошел программу первого и второго класса. Мне иногда удавалось уговорить отца, чтобы он разрешил мне поприсутствовать на каком-нибудь уроке, посмотреть, действительно ли я не отстал. Но бабушка была твердо уверена, что ни о каком отставании не может быть и речи.

За время учебы дома и в школе мне запомнились три события. Расскажу о них по порядку.

Живя в деревне, сельчане держали корову, свиней, овец, птицу и другую живность. Отец с матерью тоже решили купить корову. После первой зарплаты, а отец за заведование школой и преподавание в четырех классах в две смены получал в то время прилично, кажется, до 80 рублей в месяц¹⁶. Корова на рынке в Любани, как говорили крестьяне, стоила 75 рублей. Но отец поехал не на рынок, а по совету хорошего знакомого отправился в деревню Грабово к одному крестьянину, который собирался продавать хорошую корову. Поехали они вместе на подводе в воскресенье, когда не было уроков. Купили, помню, рыжую, невысокую, со сбитым рогом — она упиралась, не хотела идти, зацепилась рогом за кривую ветку дерева и сломала тот рог. Он отвалился, потекла кровь, ранку перевязали тряпкой. Вот такой ее привели вечером домой и поставили в сарай. Положили ей траву и ботвы с огорода, а потом закрыли дверь снаружи и пошли спать. Каково же было мамино удивление, когда утром она не нашла коровы в сарае. Отец сразу побежал к своему знакомому, а тот посоветовал ехать к хозяину, у которого купили корову. Поехали в тот же день. Оказалось, что корова действительно у него.