Кровожадные сказки - [48]
Однако все это мало что нам дает. Не знаю, легенда цвек или реальность, но его пьют. Водка это, аквавит (скандинавская водка) или продукт дистилляции пшеничного самогона (а может, картофельного)? Сливовый самогон — тот, что в Сербии называют сливовицей? Пока я ничего с уверенностью утверждать не могу. Но кое-что наводит меня на мысль, что с цвеком напрямую связано исчезновение моего отца, случившееся два года назад.
Между концом тридцатых и серединой пятидесятых годов мой отец работал на британские секретные службы. Какими хитрыми путями он попал в мир разведки, так и осталось для меня тайной. Отец был очень сдержан в разговорах о том времени и пропускал мимо ушей наши с братом вопросы. Я и сегодня с трудом представляю его двойным агентом. Мне часто хотелось поверить, что отец все это придумал, но, когда я осмеливался потребовать доказательств, он пожимал плечами: «Не веришь — тем хуже для тебя». Как бы то ни было, доказать обман я не могу, а все сомнения, как известно, трактуются в пользу обвиняемого, так что…
Итак, во время войны папа исполнял поручения ее величества — доставлял в разные страны секретные документы. В 1942-м он и его соратник Гордон Кларк (я знал его только под этим именем, хотя весьма вероятно, что его звали совсем иначе) отправились в Белоруссию. На обратном пути самолет потерпел аварию, пилот посадил машину на поле и в довершение всех бед тут же умер от сердечного приступа. Полетный план был очень сложным, так что Гордон с отцом не знали, оказались они в Польше, на Украине, в Румынии или Венгрии. Но именно там они, по всей вероятности, и обнаружили цвек.
Текст, который будет предложен вашему вниманию, взят из книги воспоминаний; мой отец начал писать, выйдя в отставку, но так и не закончил. Он заявил, что сожжет рукопись, мы с братом протестовали, но отец был непреклонен. Впрочем, книгу он огню не предал, и мы нашли в его столе две тетради с фрагментами мемуаров. Должен сказать, что во многих отношениях опирающиеся на подлинные факты воспоминания сильно беллетризованы: папа начал писать роман на основе событий своей жизни и, естественно, сделал главным героем себя. Что сказать об эпизоде с цвеком? Я склонен считать его правдой. Папа вряд ли стал бы придумывать подобную историю, да у него и фантазии бы не хватило. И все-таки я призываю читателей отнестись к его рассказу с толикой скепсиса и помнить, что экс-шпиону, вообразившему себя романистом, не всегда стоит верить на слово.
(Примечание касательно расположения текста. Я воспроизвожу здесь лишь те страницы из второй тетради, где описан случившийся сразу после аварии эпизод с цвеком. Я исправил некоторые синтаксические ошибки, сверил написание имен собственных и убрал лишние знаки препинания, которые так любил мой отец.)
Местность вокруг выглядела не слишком обжитой. Я при аварии не пострадал, Гордон же слегка повредил ногу. Мы похоронили пилота, собрали вещи, определили на глаз направление на север и отправились в путь, оставив за спиной обгоревшие обломки «Бристоля».
Мы шли по петлявшей между унылыми полями грязной дороге. Я возглавлял наш маленький отряд, Гордон ковылял следом. Мы шли и шли, почти утратив надежду встретить крестьян, огородивших эти бесконечные поля.
Наступила ночь, и мы решили разбить лагерь и заночевать. Гордон расчистил лужайку и собрал хворост, я разжег огонь, мы поели, вслушиваясь в окрестности, а потом завернулись в спальные мешки и уснули, подложив под головы рюкзаки.
Наутро мы снова пустились в путь, с тоскливой тревогой спрашивая себя, приведет нас куда-нибудь эта бесконечная тропа или нет. Ветер хлестал нас по щекам, с неба лило, еда закончилась. Нами овладело уныние. Одно было хорошо — рана Гордона затягивалась, он почти не хромал, и я начал подозревать, что накануне этот лентяй притворялся, дабы я сбавил шаг.
Много часов спустя мы наконец встретили крестьянина с осликом, на котором сидел ребенок. Вид этот человек имел отталкивающий. Лицо его было покрыто шрамами, жесткие как солома волосы торчали во все стороны. Тощий мальчонка взирал на нас с полным безразличием, зато наши кожаные ботинки очень его заинтересовали. Излишне будет говорить о том, как ужасно выглядело несчастное четвероногое. Черная жирная земля под ногами казалась плодородной, но война пометила эти места страшной печатью разрухи.
Мы поздоровались, но ответа не дождались. Крестьянин часто моргал, и я было подумал, что он слабоумный. Выдержав долгую напряженную паузу, он пробормотал несколько слов, продемонстрировав нам во всей своей красе гнилые зубы-пеньки. Говоривший на тридцати языках Гордон, похоже, понял и ответил, с трудом подбирая слова, и мы узнали, что дорога упирается в деревню. Гордон поблагодарил мужичка, тот улыбнулся, и мы расстались: он продолжил свой путь на юг, мы — на север. Я спросил, на каком языке говорил абориген, на что Гордон дал более чем уклончивый ответ.
— Я толком не разобрался, — буркнул он, так что мы остались в неведении насчет того, в какой стране оказались.
День уже клонился к закату, когда с вершины холма мы наконец увидели деревню. Сил у нас почти не осталось, мы пытались собирать ягоды и коренья, но вкус у них оказался на редкость отвратительным, и сгодиться в еду они могли только в самом крайнем случае. Над трубами поднимался серый дым, навевавший мысли о тепле очага. Мы почти бегом скатились со склона, надеясь найти в селении хоть какую-нибудь захудалую харчевню. В носке у меня были припрятаны несколько долларов, и я не сомневался, что местные жители с радостью примут их в оплату за еду.
УДК 821.133.1 ББК 84 (4Бел) К43Книга издана при поддержке Федерации Валлония-БрюссельКирини Б.Необычайная коллекция: рассказы / Бернар Кирини; пер. с фр. Н. Хотинской. — Москва: Текст, 2014. — 205[3] с. — (Первый ряд).ISBN 978-5-7516-1193-4Книги, которые правят сами себя, книги, излучающие энергию, книги, которые их авторы забывают, по мере того как пишут, и многие другие диковинки вы найдете в этой необычайной библиотечной коллекции, придуманной бельгийским новеллистом Бернаром Кирини для своего постоянного героя Пьера Гулда.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
«Мех форели» — последний роман известною швейцарского писателя Пауля Низона. Его герой Штольп — бездельник и чудак — только что унаследовал квартиру в Париже, но, вместо того, чтобы радоваться своей удаче, то и дело убегает на улицу, где общается с самыми разными людьми. Мало-помалу он совершенно теряет почву под ногами и проваливается в безумие, чтобы, наконец, исчезнуть в воздухе.
Каждая новая книга Патрика Модиано становится событием в литературе. Модиано остается одним из лучших прозаиков Франции. Его романы, обманчиво похожие, — это целый мир. В небольших объемах, акварельными выразительными средствами, автору удается погрузить читателя в непростую историю XX века. Память — путеводная нить всех книг Модиано. «Воспоминания, подобные плывущим облакам» то и дело переносят героя «Горизонта» из сегодняшнего Парижа в Париж 60-х, где встретились двое молодых людей, неприкаянные дети войны, начинающий писатель Жан и загадочная девушка Маргарет, которая внезапно исчезнет из жизни героя, так и не открыв своей тайны.«Он рассматривал миниатюрный план Парижа на последних страницах своего черного блокнота.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…