Кровные враги - [39]

— Не торопитесь, — мягко произнес Оуэн. — Постарайтесь вспомнить, что обычно носил Гилберт в этом мешке.

Сесилия поставила туфли на стол.

— Право, не знаю, смогу ли помочь. Гилберт всегда сам складывал вещи в дорогу.

— А денег он с собой повез много? Было ли у него еще какое-нибудь дело, помимо того, с каким он ехал к архиепископу?

Сесилия покачала головой.

— Думаю, нет. Он… Он почти все дела передал нашему сыну Мэтью. В последний раз, мне кажется, он ездил только для того, чтобы сделать пожертвование на собор.

— Почему же он передал все дела Мэтью? — Объяснения самого Ридли не устроили Оуэна.

Сесилия теребила шнурок от пустого кошелька.

— Вы хотите знать, какую причину назвал мне Гилберт или что я сама об этом думаю? — Теперь она взглянула Оуэну в лицо.

Помня, какое неудовлетворительное объяснение привел Ридли, Оуэн ответил:

— Мне бы хотелось знать, что думаете вы.

— В последнее время Гилберт слишком часто критиковал Джона Голдбеттера. Ему казалось, тот чересчур заискивает перед королем. А наш Мэтью обожествляет короля и принца Эдуарда. Он поведет дело гораздо более гибко.

— Вы обсуждали это с мужем?

Сесилия покачала головой.

— Уилл рассказал, — тихо ответила она и, отложив в сторону кошелек, потянулась за другой вещью.

Один за другим Сесилия перебрала все кисеты, каждый развязала, заглянула внутрь, снова завязала, переложила в общую кучу. Руки ее подрагивали. Проверив все вещицы, она сцепила руки перед собой на столе.

— Интересно, — заговорил Оуэн, беря в руки ложку, — камень в ней ценный?

Сесилия едва бросила на нее взгляд.

— Не очень. Гилберту, правда, она понравилась. Он велел лондонскому ювелиру вставить камень в черенок. Это было перед тем, как его пригласили на ужин к принцу Эдуарду.

Оуэн кивнул.

— Вы просмотрели все вещи. Что-нибудь пропало? Может быть, какая-нибудь вещь, которую Гилберт все время возил при себе, но теперь ее нет ни в первом, ни в этом мешке?

Сесилия покачала головой.

Оуэн подумал, что заслужил неудачу. Он ведь попытался обвести вдову вокруг пальца. И это не сработало. Теперь нужно было действовать прямо.

— Миссис Ридли, в этом мешке лежал еще один кисет, который изъяли. Он был наполовину заполнен порошком, с виду каким-то снадобьем.

Она настороженно на него взглянула.

— Снадобьем?

— Полагаю, тем самым, что ваш муж принимал во время обеда с архиепископом. Тем, которое, по его словам, приготовили для него вы.

Сесилия покачала головой.

— Я уже вам говорила, что перестала давать ему лекарство, когда убедилась, что оно не приносит пользы. Гилберту становилось от него только хуже.

— А из чего это лекарство? Вы говорили, оно должно было помочь ему снять бессонницу?

— Да. И успокоить пищеварение. Мята, анис, лист малины, немного окопника, несколько видов сушеной коры, собранной еще моей мамой давным-давно… Похоже на то, что вы нашли в котомке?

Если она лгала, то делала это очень по-умному, описывая нечто совершенно непохожее на изобличающий ее порошок.

— Нет, — ответил Оуэн. — То, что мы нашли, дают для загустения крови и просветления рассудка. При плохом пищеварении обычно пользуются другими лекарствами.

Сесилия покачала головой.

— Такого я для него не готовила.

— Куда он мог обратиться за подобным лекарством? — спросил Оуэн.

— Даже не знаю, что сказать. Но Гилберт чувствовал себя плохо и угасал прямо на глазах. Вполне вероятно, что ему захотелось испытать еще чье-то врачебное искусство. — Сесилия нахмурилась, глядя на мешок, потом вскинула глаза на Оуэна. — Вы сказали, что тот порошок изъяли. Почему? — Она долго изучала лицо Оуэна, потом внезапно поднялась с места, прижав правую руку к горлу. — Вы затеяли со мной игру? Чего вы добиваетесь?

— Состав лекарства был совершенно безобидный, за исключением одной составляющей. — Оуэн замолчал, следя за реакцией Сесилии. Она не смотрела ему в лицо. — Этой составляющей был мышьяк, — продолжил он.

— Мышьяк, — прошептала она, уставившись на руки. — О господи.

— Мышьяк в очень небольшом количестве. Ваш муж умирал медленно. Он испытывал не острую, а постоянную тупую боль.

— Гилберт, — прошептала Сесилия.

— Я должен задать вам один вопрос. Это вы приготовили то снадобье для своего мужа, которое я описал?

Наконец она подняла глаза на Оуэна и долго, не мигая, смотрела на него.

— Капитан Арчер, я вам сказала, что прекратила готовить свою мятную смесь, когда не увидела улучшений. — Она перевела дыхание. — Я не понимаю. Вы сказали, что Гилберт умер оттого, что ему перерезали горло. Точно такой смертью умер Уилл. Вы что, солгали? Зачем кому-то еще и травить его?

— Ваш муж умер именно так, как я рассказал. Не думаю, что тот, кто перерезал ему горло, в то же время подсыпал ему яд. Это было бы бессмысленно.

Сесилия Ридли продолжала молча смотреть на Оуэна.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось скрыться от взгляда этих темных глаз, полных боли, но долг велел ему продолжать. Он понимал, что будет трудно вернуться к этому разговору позже.

— Значит, тот порошок, что ваш муж вез в мешке, не был похож на лекарство, которое вы для него готовили?

— Не понимаю, как может быть иначе, — тихо произнесла Сесилия, продолжая смотреть на него своими темными глазищами.