Кровные узы, или История одной ошибки - [85]

– Эндрю, – обратилась к сыну судья. – Пожалуйста, встаньте. И вы, мистер Шартелл.

Энди и адвокат поднялись со стульев.

– Эндрю, вы обвиняетесь в поджоге церкви по трем пунктам убийства первой степени и сорока двум пунктам покушения на убийство. Вы понимаете, что вам вменяется?

Хотя я уже знала пункты обвинения против Энди, голос судьи придавал им невыносимое правдоподобие. Я боялась упасть в обморок, но я-то сидела. Я представила себе, что чувствовал сейчас Энди.

Деннис что-то шептал ему.

– Да, мэм, – проговорил Энди, хотя я не была уверена в том, что он понимал, с чем только что согласился.

– Слушания твоего дела, скорее всего, будут происходить через две недели, – сказала она. – На них будет решаться, передадут ли дело в суд высшей категории.

– Что это значит? – шепотом спросила я у Маркуса.

Он не смотрел на меня. Уставив взгляд прямо перед собой, он изредка облизывал пересохшие губы, и у него на шее дрожал мускул.

– Суд для взрослых, – прошептал он. – Они будут решать, следует ли судить его как совершеннолетнего.

И тогда я впервые в жизни упала в обморок.

В этот день я долго говорила с Деннисом по телефону. Он мне объяснил, что, «принимая во внимание серьезность статей обвинения» – выражение, которое я скоро начала ненавидеть, – имелась вероятность того, что дело Энди будет передано для слушаний в суд для совершеннолетних. Возможно, он будет отпущен под залог, возможно – не будет. Я сказала Деннису, что готова заплатить любые залоговые деньги.

– Ну, в данном случае залог может исчисляться миллионами, – сказал Деннис. – Но вы должны быть готовы ко всему, Лорел. Принимая во внимание серьезность преступления, они могут решить, что он представляет опасность для общества, и не отпустят его под залог. Убийство, совершенное в результате поджога, считается убийством первой степени. Его будут судить как взрослого, он может подать заявление о признании вины в поджоге и об исключении статей по обвинению в убийстве.

– Но если он не виноват в поджоге? – спросила я.

Деннис замолчал так надолго, что я испугалась, не заснул ли он.

– У нас еще будет время поговорить об этом.

– Но вы слышали, что я сказала, Деннис? Я хочу, чтобы вы боролись за него. Если они будут судить его как совершеннолетнего и найдут виновным, он будет осужден. Сколько шансов за то, что дело останется в суде по делам несовершеннолетних?

– Я бы сказал, что шансы на это невелики, – сказал он. – Но если больше не будет свидетелей и уличающих доказательств, мы имеем шанс побороться.

Мэгги, Маркус и я старались как можно лучше отметить возвращение Энди домой. Мы не обращали внимания на репортеров и киношников, сновавших около дома. Я выключила все телефоны, кроме своего. Мы заказали пиццу, а Маркус принес еще торт-мороженое. Пиршество проходило в большой комнате, хотя только у Энди, казалось, имелся аппетит. У меня кружилась голова и тошнило с тех пор, как я упала в обморок, а Мэгги стала совершенно белой, когда я объяснила ей, чем может закончиться суд.

– Они могут передать его дело в суд для совершеннолетних? – спросила она, широко раскрыв глаза. Мы сидели в моей спальне. Она всплеснула руками. – Но ему ведь только пятнадцать! Это все какое-то безумие! Его адвокат больной на всю голову, что ли? Я не знаю, каким образом бензин попал на обувь Энди, но он этого не делал!

– Не кричи, – быстро проговорила я, пораженная ее вспышкой. – Я уверена, что его адвокат поможет удержать его в судебной системе для несовершеннолетних, так что не надо огорчаться раньше времени.

Я пожалела, что рассказала ей так много. Мэгги оказалась гораздо более ранимой, чем я ожидала. Несколько раз за эти дни я заставала ее в слезах. Когда я спрашивала, что случилось, то получала в ответ обычное «ничего». Я знала, что она безумно волновалась насчет Энди, как и все мы. И тогда я решила обсуждать самые тяжелые детали только с Маркусом. Ей обо всем не нужно было знать.

Сидя в большой комнате и с трудом глотая куски пиццы, мы говорили обо всем, кроме того, что пережил Энди в заключении, кроме того, что произошло в суде сегодня утром, и того, что ждало впереди.

Телефон Маркуса зазвонил, когда я стала разрезать торт-мороженое.

– Это похоже на мой день рождения, – сказал Энди, когда я протянула ему кусок торта.

– Верно, Панда. – У Мэгги опять были красные глаза. Когда она успела улучить момент и поплакать в одиночестве? Она так старалась выглядеть бодрой, чтобы не огорчать брата, что я растрогалась. – Значит, теперь нам больше не надо отмечать твой настоящий день рождения, – поддразнила она его.

– Нет, все равно придется, – ответил Энди.

Маркус появился в дверях и поманил меня на кухню. Я передала нож для разрезания торта Мэгги.

– Что случилось? – спросила я, выходя за дверь.

– Сегодня утром на мусорной свалке они нашли пару пластиковых канистр из-под бензина, – сказал он. – Возможно, именно с помощью этих канистр был совершен поджог, потому что в них были остатки смеси дизельного топлива и бензина.

У меня перехватило дыхание.

– Они нашли на канистрах отпечатки пальцев? – Я надеялась, что настоящий поджигатель был достаточно неаккуратен, чтобы оставить свои отпечатки.