Кровные узы - [35]

Он пил и пил... дыхание жертвы слышалось все реже. Морбиус хотел бы оторваться от нее, даже попытался, но голод пересилил разум. Он слишком долго ждал пищи!

– Сочувствую тебе, Майкл, – голос Джейка прозвучал издалека, и Морбиус понял, что сосед не подглядывал за его трапезой. От этих слов, впрочем, легче не стало.

«Будь они все прокляты! – мысленно прокричал Морбиус. – Они заплатят за все!»

Морбиус пил кровь, и по его щекам текли слезы. Он знал, что делает, но так и не мог остановиться. Всхлипывал, но пил, чувствуя, как капает на пол скопившаяся в уголках рта жидкость, и ощущал, как возвращается сила.

Сила, которую он так любил, так презирал, но без которой не мог жить.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ КРОВАВАЯ АРЕНА

ГЛАВА 12

У КЭТРИН СЕЙНТ было счастливое детство.

Ее родители – Мирна и Джеймс Сейнт – были школьными учителями, преподавали обществознание и прочие гуманитарные дисциплины. Они оба любили историю, а познакомились еще в колледже, точнее, их познакомил общий приятель – ему показалось, что Мирна и Джеймс подходят друг другу.

И это еще оказалось слабо сказано.

Они мгновенно сблизились на студенческой вечеринке, просидев весь вечер в углу, что-то горячо обсуждая, пока остальные веселились. Тот разговор, наверное, мог бы продолжаться столетия. Джеймс был поглощен историями о забытых или неправильно понятых династиях и лидерах, проигравших на всеобщих выборах, а Мирна считала «отрицательных исторических персонажей», вроде Чингисхана и Гитлера, очень интересными и загадочно-непостижимыми. Ее поражал их часто неожиданный приход к власти, способность склонять вроде бы «положительных» личностей к совершенно ужасающим поступкам и неоспоримая харизма.

Когда Мирна и Джеймс впервые поцеловались, Джеймс подумал: «Вот это и называется – невероятная встреча!» Он ничуть не походил на «отрицательных персонажей», которыми так восхищалась Мирна. Тихий, утонувший в книгах студент, он был слишком далек от настоящего действия – классический образец пассивно-агрессивной личности. Джеймс страшился открытого противоборства и ныл по мелочам, втайне мечтая заняться по-настоящему важной темой.

И все же их захватила сумасшедшая страсть. Мирна и Джеймс помогали друг другу готовиться к экзаменам, а получив дипломы, нашли работу в одной школе.

Спустя год на свет появилась Кэтрин.

Родители в малышке души не чаяли. Девочку баловали, без конца фотографировали, наряжали в дорогие платьица – прохожие останавливались, чтобы полюбоваться крошкой и назвать ее красавицей, а родители гордо и радостно улыбались в ответ. По вечерам все трое укладывались на широкую кровать в скромной квартире, Кэтрин мирно посапывала между родителями, а они любовались малышкой, пока их не смаривал сон.

Шли годы. Джеймс быстро получил повышение, стал главой отделения гуманитарных наук – предыдущий заведующий как-то неожиданно уволился. Ходили слухи о какой-то некрасивой истории с ученицей старших классов, но администрация школы быстро прекратила глупую болтовню. Мирна втайне удивлялась, что на новую должность выбрали Джеймса, а не ее. Странное решение руководства, особенно если учесть, что после рождения дочери муж стал частенько прикладываться к бутылке. Хотя, честно говоря, не слишком-то она и удивлялась.

Он был мужчиной.

А она – нет.

И все же в ее душе поселилась горечь, зависть к мужу.

Во второй день рождения родители сказали Кэтрин, что приготовили ей сюрприз. Малышка почему-то надеялась получить пони или что-то столь же прекрасное. Однако ошиблась. И очень сильно. Оказалось, что скоро у нее будет нечто, чего она совсем не желала.

Сестра.

Кэтрин зашлась в истерике. Прорыдала весь день рождения. Кричала на родителей. Вопила, что не желает никаких сестер. И братьев тоже. У них и так все прекрасно. Родителям пришлось отменить тщательно спланированный детский праздник и извиниться перед гостями. Было очень неприятно, но куда неприятнее было бы вывести к гостям безутешно рыдающую именинницу.

В конце концов, Кэтрин успокоилась, но по-настоящему счастливой, как до «подарка» родителей, уже не была. Никогда.

Она поняла, что при виде новорожденного ребенка следует изображать радость, но на самом деле ничего такого не испытывала. А когда семья переехала в новый просторный дом, еще сильнее невзлюбила будущую сестру, ведь у Кэтрин отняли квартиру, в которой она была так счастлива!

Когда спустя полгода после переезда родилась Аманда, Кэтрин почувствовала что-то новое. Она хотела бы ненавидеть это существо и действительно ненавидела, но в глубине души родилось и новое, до крайности изумившее ее чувство.

Она полюбила Аманду.

Любовь и ненависть сплелись в душе Кэтрин, и она часто рыдала по ночам, не понимая, что с ней творится. Глядя, как родители с обожанием заботятся о малышке, Кэтрин наливалась гневом, однако, если Аманда сжимала ее палец пухлым кулачком, заливалась счастливым смехом.

Однажды ночью, спустя примерно полтора года, когда Джеймс крепко уснул, сраженный усталостью, Кэтрин вдруг очнулась в детской, у кроватки младшей сестры. Аманда спала. На нежных розовых губках блуждала улыбка, ресницы трепетали, – наверное, малышке снился прекрасный сон. Эта улыбка привела Кэтрин в ярость: даже во сне Аманда была счастливее, чем она.