Кровное родство - [57]

Лисандр сдвинул в сторону с клочка земли перед собой остатки соломы и прочертил круг диаметром с руку. Затем он очень старательно вывел с внешней стороны круга очертания древних букв. Лисандр видел их столько раз, что они врезались в его память. Кузнец все время следил за ним с убийственным спокойствием.

Закончив, Лисандр на коленях отполз назад. Кузнец смотрел то на землю, то на амулет, то снова на землю.

Наконец, пожав плечами, он сказал:

— Ты любишь справедливость! Очень хорошо, Лисандр. Если ты так воспламенен справедливостью, я дам тебе возможность спасти своего друга.

Кузнец поднял амулет над огнем, пылавшим за решеткой, и отпустил его. Огонь Ареса исчез в языках пламени.

— Достань свой драгоценный амулет, и тогда вы оба свободны.

Его брат Като фыркнул сквозь остатки зубов.

Казалось, что помещение вдруг стало душным и съежилось. Лисандр шагнул к огню: там, среди раскаленных докрасна углей, сверкал его амулет.

— Лисандр, не делай этого. — Демаратос напряженно смотрел на него и тряс головой. — Беги. Не надо. Не делай этого ради меня.

Однако в ушах Лисандра звенели другие слова. Те, которые сказал Прокл. Готовность жертвовать собой в крови спартанца.

Жар ударил ему в лицо. Лисандр сжал кулак, затем распрямил пальцы и уставился на амулет.

Все остальное не имеет значения.

Лисандр опустил руку глубоко в огонь.

Глава двадцать третья

Казалось, будто все его предплечье разрывает на части. У Лисандра потемнело в глазах, и он силой воли приказал пальцам сомкнуться. Когда он выдернул руку из огня, вокруг раздались крики. Лисандр упал на колени и согнулся пополам. Крики перешли в стоны — эти звуки издавал он сам.

Лисандр открыл глаза. Ему стало дурно от запаха, напоминавшего запах жареного поросенка.

Юноша не осмелился взглянуть на свою руку — он не сомневался, что от нее остался лишь обгоревший обрубок. В углу помещения он заметил ведро, на коленях подполз к нему и опустил руку в воду.

Лисандр заплакал от стыда и не смел обернуться. Он проиграл.

Он не заслужил права называться спартанцем. Он чувствовал, как в царстве теней расстроились его отец и дед.

Его головы коснулась чья-то рука. Лисандр ожидал, что ему перережут горло клинком, и приготовился к этому.

— Ну, дай-ка мне взглянуть, — сказал кузнец. В его голосе не осталось и следа от прежнего гнева.

— Меня постигла неудача, — сказал Лисандр.

— То, что ты сделал, нельзя считать неудачей.

Сжатая рука Лисандра напоминала скелет, с нее сползла кожа. Виднелась лишь почерневшая и красная плоть. У него слезали ногти. Крови не было, но он понимал, что обезображен навсегда. Лисандр перевернул руку.

— Клянусь богами! — воскликнул кузнец.

Лисандр почувствовал, как из его глаз льются слезы. Он стал моргать. Неужели такое возможно?

Посреди ладони, на обнаженной плоти лежал Огонь Ареса.

Амулет медленно выкатился и упал на пол, содрав с руки Лисандра еще один слой кожи. На ладони остались четкие очертания драгоценного камня и букв, окружавших его: Огонь Ареса воспламенит праведных.

Пифия говорила Лисандру: «Не бойся, твоя судьба написана в твоем сердце». Теперь Лисандр понял, что тогда хотела сказать жрица. Пророчество, заключенное в амулете, навечно стало частью его самого, оно выжжено на его плоти.

Лисандр встал, но не мог оторвать глаз от обезображенной руки.

Оба жителя Тарента начали переговариваться, а затем и спорить на повышенных тонах. Но спор был тут же улажен.

— Уходите, — сказал кузнец.

Лисандр посмотрел ему в глаза.

— Что?

— Я дал вам слово, а вы вели себя достойно. У меня нет желания убивать мальчика, которого опекают боги.

Като уже развязывал Демаратоса, настороженно следя за ним. Как только Демаратос освободился, он нетвердо встал и прижал руку к разбитым ребрам. Шатаясь, спартанец подошел к ведру, в которое Лисандр опускал свою руку, и начал быстро пригоршнями бросать воду в пересохший рот.

Лисандр повернулся к кузнецу.

— Спасибо, — сказал он. Это слово прозвучало странно в его устах. Этот человек пытал их обоих, но вернул им жизнь, вместо того чтобы убить.

Лисандр хотел помочь Демаратосу встать, но его друг, похоже, обрел новые силы и поднялся сам. Он сердито посмотрел на кузнеца, не скрывая своего отвращения.

— Берегитесь, спартанцы, — предупредил их кузнец. — Если я снова увижу ваши лица в Таренте, пощады не ждите. Клянусь богами. А теперь уходите.

Лисандр не терял времени и вместе с Демаратосом вышел на предрассветную улицу. Мальчик, помощник конюха, примерно их возраста, во дворе ухаживал за лошадью. Он боязливо отвел взгляд.

— Идем, — сказал Лисандр. — Мы должны вернуться в лес. Аристодерм скоро поведет остатки войска в новое наступление.

Несмотря на раны, Демаратос побежал рядом с Лисандром по глухим улицам Тарента. Город оживал. Оказавшись близ здания рынка, Лисандр заметил, что в порту царит оживление — вооруженные мессапы и жители Тарента забирались в лодки самых разных размеров.

— Что они делают? — тихо спросил Лисандр.

— Наверно, знают, что близится второе наступление, — ответил Демаратос. — Они спасаются бегством.

Но Лисандр не обнаружил страха в их действиях. Все ясно. Вдруг глаза Лисандра загорелись — он все понял.