Кровная добыча - [5]

Невольно Викентий Павлович перевел взгляд на Сашу. Что ж, так и положено быть: дочь похожа на мать, а сын на отца. Семнадцатилетний сын был невысок, по-спортивному крепок, крутолоб и сероглаз. Его русые волосы можно было не причесывать – они сами по себе красиво обрамляли лоб и щеки юноши. Когда Саша улыбался, на его щеках, так же, как и у отца, появлялись ямочки.

– Что нового на нивах науки? – спросил Викентий Павлович, подсаживаясь к столу.

– Юридическая нива уже скошена! – ответил Митя, расстегнул студенческую тужурку, достал небольшую книжечку и протянул дяде. – Все, я уже дипломированный юрист!

– Как же так? – Людмила Илларионовна даже остановилась, перестав разливать в тарелки суп. – А экзамены?

– Сегодня наше руководство нам заявило, что курс нами, выпускниками, успешно окончен, а экзамены отменены. Время такое, неопределенное, кто знает, что будет завтра… И выдали нам дипломы, они их, оказывается, приготовили заранее.

– Что ж, – Викентий Павлович пожал плечами. – В этом есть резон. Какое время, такие и песни.

– Я тоже выпускник, можно было бы и у нас отменить экзамены! – с сожалением протянул Саша. – Так нет же!

– И у нас будут испытания, – вставила Катюша. – Но я не боюсь. И даже не волнуюсь!

– Итак, Дмитрий, поздравляю тебя! – Дядя и племянник поднялись и через стол пожали друг другу руки – полушутя, полусерьезно. – Чем намерен заняться?

– Хочу работать с тобой. Это возможно?

– Дело-то я тебе найду, дел как раз много. Только надолго ли?.. Чувствую, наши революционные приключения лишь начинаются, впереди – непредсказуемое…

3

В прежние времена Петрусенко пришел бы со своей просьбой к профессору Шатилову на медицинский факультет императорского университета. Этим он и уважение к известному человеку проявил, и подчеркнул бы официальность своей просьбы. К тому же они хоть и были хорошо знакомы, но все-таки не приятели… Обстоятельства жизни, однако, настолько изменились, что Викентий Павлович рискнул отправиться к профессору прямо домой и без предварительной договоренности – телефонные аппараты уже месяца два как не работали. А жил Шатилов совсем недалеко, на соседней Мироносицкой улице.

Он оказался дома, нисколько не удивился, увидев бывшего начальника полицейского управления. А кто сейчас чему-нибудь удивлялся?

– Пойдемте, Викентий Павлович, ко мне в лабораторию, – ни о чем не спрашивая, сразу предложил Шатилов. – Я хоть и один в этом большом доме, да оттуда почти не выхожу, и работаю, и сплю там.

Он повел гостя на второй этаж. Высокий, немного сутулый, с лицом, породистость которого подчеркивала борода в русском стиле, с густыми волосами над высоким лбом, профессор выглядел уставшим и очень немолодым. «А ведь ему нет пятидесяти, – вспомнил Петрусенко. – Всего на четыре года старше меня».

«Лабораторией» Шатилов называл свой рабочий кабинет. Огромная комната, с одной стороны – шкафы, полки и столы с самыми различными приборами, с другой – широкий диван, стеллажи с книгами, буфет, кресла. Шатилов указал гостю на одно, сам опустился в другое, отодвинул на край стола кипу журналов: Викентий Павлович обратил внимание – медицинские, на русском, немецком и английском языках, но не новые, за минувшие годы.

– Помнится, вы курите трубку? Не стесняйтесь. – Профессор подвинул гостю малахитовую пепельницу. – Я составлю вам компанию. И по рюмочке коньяку, еще из старых запасов. Не откажетесь?

– Вовсе нет.

Они выпили одну рюмку хорошего коньяка, потом вторую. Петрусенко раскурил свою трубку, Шатилов задымил папиросой, глубоко затягиваясь.

«Заядлый курильщик», – подумал Викентий Павлович. Еще только зайдя в кабинет, он отметил, что комната пропитана табачным дымом настолько, что не проветривается даже при открытом балконе. Теперь же, в эту небольшую паузу перед разговором, он разглядывал колбы, реторты, какие-то стеклянные и металлические аппараты на дальнем столе и думал о профессоре Шатилове.

Еще студентом Харьковского императорского университета Петр Шатилов добровольно пошел волонтером-медиком в районы, где свирепствовала эпидемия холеры. И совсем еще молодым человеком определил свою судьбу – борьба с заразными болезнями. А поскольку эта напасть была в основном уделом бедняков, он бесплатно лечил этих людей, нередко сам посещал трущобы. Его, светило медицины, профессора, называли «доктором бедняков». А Петр Иванович Шатилов и в самом деле имел мировую известность. Он первым в России применил вакцинацию брюшного тифа, и его доклад на эту тему произвел сенсацию в Париже, на международном медицинском конгрессе. И все новые препараты этот человек сначала всегда испытывал на себе. Он преподавал в том университете, который сам окончил, и студенты никогда не пропускали его блестящих лекций.

– Преподаете? – спросил Петрусенко. – Не распустили вашу кафедру терапии?

Шатилов покачал головой:

– Нет, знаете ли, даже наоборот. Приходила к нам комиссия от новой власти. У нас сейчас идут исследования в области туберкулеза, палочки Коха очень их заинтересовали. Обещали даже помочь с субсидированием. И просили обратить внимание на сыпной тиф, свирепствует он нынче во фронтовых окопах.