Кровавый ветер - [42]

Ладно, не ожидал я этого… Но все же не могу сказать, что сюрприз застал меня врасплох. Я смотрел в дуло ствола Эдди Горгона, а своим собственным стволом в это время наметил центр желудка бандита. И даже поднял его чуть выше, туда, где, согласно «Анатомии» Грея, находится сердце.

Я не люблю тратить слов попусту. И не скажу, что в фильмах не встречаются герои, способные, стреляя из кармана, обезвредить стрелковую руку противника. Я и сам на это способен, мог бы и на Эдди потренироваться. Но все же не стал. Пуля в руку или ногу убийцы — весьма благородно, но это способно вызвать непроизвольное движение его указательного пальца, скрюченного на спусковом крючке.

Я изучил бандитов. И Эдди Горгон для меня не велика тайна. Глаза его налиты кровью и смертью. Жестокость скривила отмеченные моим кулаком губы. И пьянь кабацкая в этих глазах, в губах, во всем облике.

Сохранить жизнь такой мрази? Нет, я не собирался этого делать. Мой выстрел был бы смертельным. Эдди спасло то, что он не спешил. Бандит демонстративно облизал губы и выпучил глаза, намереваясь поразглагольствовать. Воображая, будто противник в полной его власти, этот кретин не удержался от соблазна блеснуть лихостью перед дамой.

Теперь жизнь его зависела от того, в чем проявится его лихость. Не тот жест, не то слово — и в морге появится голыш под простынкой с табличкой на пальце ноги. «ЭДДИ ГОРГОН», — будет написано на табличке. А меня полностью удовлетворит тот факт, что в момент смерти этот подонок сжимал рукоять автоматического оружия. Потому что на жюри присяжных тот же самый факт оказывает удивительно умиротворяющее воздействие.

Эдди не заорал: «Р-РУКИ ВВЕР-Р-Р-РХ!!!» — чем сразу выпросил отсрочку. Нельзя сказать, что он слишком тщательно выбирал слова. Ему просто повезло. Эти «р-руки…» автоматически вызвали бы привычное движение руки судебного патологоанатома, ставящего подпись на заключении о его смерти. Но он этого не сообразил. Эдди вообще соображал довольно туго. Он выбрал роль проницательного остроумца.

— Так-то, милый, — проскрежетал он. — Я тебя насквозь вижу. Стоило дамочке вернуться на путь истинный, и ты тут как тут. И я тут как тут. И не прожил долго ни один, посягнувший на лик Эдди Горгона. И все ребята узнают, кто вышиб дух из придурка Вильямса и по какой причине.

Он приблизился, до меня донеслась вонь из его проспиртованной пасти.

— Ни с места! — гаркнул он, заметив движение моей головы. — Перед тем как подохнешь, я тебе скажу, что лишил тебя не только жизни, но и бабы. Флэйм не раскается в том, что вызвала меня. Для нее начнется роскошная жизнь. Никто не посмеет посягнуть на милашку Эдди Горгона. Шикарная женщина, Рэйс… Но для Эдди Горгона нет ничего слишком шикарного. Твоя жалкая жизнь и твоя роскошная баба — справедливая плата за подлый удар исподтишка.

Я прижал поплотнее палец к спусковому крючку и еще чуток повернул голову в сторону Флэйм.

— Эта крыса не врет? — спросил я ее. — Черт с ней, с ловушкой. Но ты и в самом деле стала шестеркой, подсадной уткой?

— Хорош трепаться! — заорал Эдди Горгон. Теперь его глаза налились целеустремленностью, жаждой убийства, ненавистью — обычный букет гангстера перед выстрелом, в момент, когда помойная крыса воображает себя героем, суперменом, когда…

Однако хватит словоизлияний. Он — убийца. И я напряг указательный палец правой руки еще сильнее.

Но тут раздался голос Флэйм:

— Врет, конечно. Эдди, брось пушку.

Флэйм сделала какое-то движение, что-то сверкнуло никелем, и в ребра рэкетира уткнулся ствол ее пистолета, инкрустированного слоновой костью. Движение размеренное и даже изящное. Слова спокойные, без следа возбуждения, паники, иных эмоций. Эдди негромко хрюкнул. Ему не нужно было опускать глаз, чтобы понять, что давит в бок. Он и не опускал глаз.

Я подавил желание рывком левой руки вывернуть из хватки Эдди его оружие. На это он среагировать успел бы. Такой фокус легко получается лишь в кино. Нажать на спуск легче и быстрее, чем сделать довольно сложное движение рукой, и вне киноэкрана такое мероприятие может запросто стоить жизни. К тому же Эдди верно оценил опасность, исходящую скорее от меня, чем от Флэйм.

— Не дергайся, Вильямс. У девицы духу не хватит убить Горгона. Она…

— Брось пушку, Эдди. — Голос Флэйм теперь звучал жестко. — Флэйм не боится ни Бога, ни черта, ни мелкого горгончика. Я сотру тебя, как грязное пятно. С чего тебе вздумалось болтать обо мне?

— Ты… А на кой ты меня сюда вызвала? — Его пистолет опустился на уровень моей груди.

— Болтаешь много. Вы купили мою голову, а не душу и не… — Она усмехнулась. — Флэйм — его милашка! Брось пушку, кретин!

— Еще чего! — Он ткнул пистолет мне в ребра. — Я бросаю пушку, вы бросаете меня в окно и посылаете венок нечаянно сорвавшемуся с пожарной лестницы молодому человеку.

— Пошевели мозгами, Эдди, для разнообразия. Я вызвала тебя не для того, чтобы ты вломился в мою комнату, не для того, чтобы ты своим идиотизмом выдал меня полиции.

— Ха! Да у меня железное алиби, которое…

— Которое отправит меня на стульчик за убийство. Скотина! Если ты нажмешь на спуск…

Вместо нее продолжил мягкий негромкий голос: