Кровавый удар - [9]

— Но будет следствие, — заметил я.

Отто пожал плечами:

— Произошел несчастный случай. Вот и все.

Это была чистая правда.

— Что сказал Невилл Глейзбрук?

— В кабинете министров, по-видимому, полетят головы. Возня вокруг трупа, возможно, скажется на отношениях в правительстве. — Он помолчал. — Ты знаешь, что этот русский побывал на "Вильме"?

Я уставился на Кэмпбелла.

— Его видел кое-кто из членов экипажа. Вдрызг пьяного.

Я спросил:

— В котором часу он ушел?

— Пришел на борт где-то около десяти, — ответил он. — Ушел примерно в одиннадцать пятнадцать. По словам экипажа.

— Ты уверен? — переспросил я. Моя "Лисица" встала на якорь в одиннадцать тридцать.

— Так говорят те, кто его видел. Должно быть, это правда...

Итак, "Лисица" бросила якорь примерно через пятнадцать минут после того, как русский ушел с "Вильмы". Куда? В воду? Допустим, Мэри врала, и "Лисица" все же задела лодку. Возможно, так и было.

— Уходя с "Вильмы", русский сказал, что будет любоваться лунной дорожкой и ждать свою девушку.

— Девушку? — переспросил я.

— Да, так мне рассказали...

Когда Отто ушел, я сел в лодку и поплыл вокруг "Вильмы". Это была большая, широкая шхуна. Подростки из ее команды сидели в кубрике и играли в карты.

— Кто там? — крикнул вахтенный.

Ответа он, разумеется, не услышал.

Я подплыл к берегу, сошел на причал и направился к белым сходням "Союза". Моряки в синей военно-морской форме пропустили меня, отдав честь. Форма была та же, что и на вытащенном мной утопленнике.

Я познакомился с капитаном Петровым в Амстердаме. Теперь матрос провел меня к нему в отделанную деревом каюту. Когда я вошел, капитан Петров, наблюдавший до этого за струйками дождя, катившимися по стеклу иллюминатора, быстро повернулся ко мне. Суровое, отшлифованное морскими ветрами лицо, тонкая полоска сжатых губ. В пепельнице тлела папироса.

— Кофе, — сказал он, не глядя на матроса, стоящего за моей спиной. — Садитесь, мистер Тиррелл.

Я опустился в зеленое мягкое кресло. Он сел возле стола напротив меня.

— Я пришел, чтобы выразить мое глубокое сожаление в связи со смертью вашего моряка...

— Ребейна, — сказал капитан. На его суровом лице глаза казались удивительно живыми и теплыми. — Большое несчастье.

Я продолжал:

— Мы причаливали в темноте.

Он кивнул. Этому старому морскому волку ничего не надо было объяснять.

— Мой вахтенный докладывал мне, что там была на воде какая-то лодка.

— На воде?

— Да, на воде.

На его лице отразились некоторые сомнения. Указательный и средний пальцы его больших рук, торчавших из безукоризненно белых манжет, пожелтели от никотина. Мне было трудно представить, о чем думал сейчас этот человек из загадочной страны, под командой которого находились две сотни моряков. Кажется, его не особенно заинтересовало мое сообщение. Один из моряков погиб, и он не знает, когда будет возвращено тело. А остальное — дело английской полиции.

— Ребейн и раньше брал без разрешения шлюпку и удирал куда-нибудь в бар... Он любил такие места. Мы не могли уследить за ним. У нас, как говорят, не было ни времени, ни желания. — Он загасил окурок и тут же закурил новую папиросу, пуская дым над чашкой. -

Он глупо поступил, поплыв ночью на шлюпке. Просто дурак. Ему было всего двадцать. Один из этих неугомонных эстонцев, помешанных на политике. Странный парень. Да что там говорить! Теперь он мертв, а у нас — масса проблем.

Кофе был выпит. Говорить стало не о чем. Я поднялся.

— Передайте, пожалуйста, мои соболезнования его родным.

— Наверное, у вас тоже будут неприятности из-за этого случая.

Мы пожали друг другу руки, и я ушел.

Как только я спустился с трапа, торчавшие на причале репортеры, одетые из-за дождя в куртки с капюшонами, накинулись на меня. Я наклонил голову и стал проталкиваться через толпу своих бывших коллег. Они погнались за мной, засыпая вопросами.

Пит отвел "Лисицу" подальше к бую. Так спокойнее. Я помахал ему с причала, чтобы за мной прислали лодку.

В лодке на веслах сидели двое. Правил мышонок — Джонни Роуз. Всегда бойкий и нахальный, он выглядел подавленным.

— Что случилось? — спросил я.

— Скорее на корабль! У нас побывал Филт!

— Филт?

— Полицейский. — Он сделал гримасу. — Снимал показания.

— Это в порядке вещей, — сказал я. — Идет расследование.

— Ну да, — пробурчал Джонни. — Но не волнуйтесь, ему никто ничего не сказал. Только Мэри ужасно испугалась. И мы ее спрятали, а потом высадили на берег, пока полицейский разговаривал с Питом.

— Высадили на берег?

— С вещами. — В голосе Джонни звучало удовлетворение. — Со всем ее барахлом. Понимаете, она не хотела говорить ни с какими полицейскими. А ее бутылки мы выбросили.

Лодка плавно подошла к корпусу "Лисицы". Еще две недели назад эти мальчики не имели понятия, как управляться с веслами.

В каюте пахло деревом и кожей, машинным маслом и трюмной водой. Родные запахи. Я поднял телефонную трубку и набрал номер полиции. Старший инспектор Робертсон согласился поговорить со мной.

Его голос звучал сухо, как шорох осенних листьев.

— А, мистер Тиррелл... Надеюсь, вы сможете мне помочь.

Я обещал сделать все, что в моих силах.

— Мы снимали показания на вашем корабле.

Я сказал Робертсону, что уже знаю об этом.