Кровавый триптих - [53]

— Ну конечно! — Потом заговорил с Амстердамом по-французски, тот в ответ улыбнулся и они быстро залопотали друг с другом по-французски и чуть не обнялись.

После этого Амстердам подошел к Паркеру и, указав пальцем на Дворака, произнес извиняющимся тоном:

— Это Марк Дворак. Знаменитый ученый. Это он купил у меня в Антверпене нож.

— Хорошо, — произнес Паркер. — Мистер Амстердам, вы свободны. Уведите!

Полицейский вывел Амстердама из комнаты. А Паркер обратился к Двораку.

— Ну, приятель, теперь ваша очередь.

— Я действительно купил этот нож в Антверпене, — заявил Дворак. — Мне он показался очень красивой вещицей. И полезной. — При этих словах Рита охнула. Дворак повернулся к ней. — Для вскрытия писем, а не для убийства! Тем не менее, мой дорогой лейтенант, уже год как он мне не принадлежит.

— Нам понадобятся доказательства более веские, чем ваши слова.

— Вы их получите.

— Итак, нож вам не принадлежит. Как это понимать?

— Я подарил его.

— Да что вы? А теперь вы будете меня уверять, что счастливый обладатель ножа недавно пропал без вести с экспедицией в Гренландию!

— Напротив. Обладатель ножа присутствует в этой комнате. — Он поклонился и простер руку в направлении присутствующих.

Рука уперлась в Линкольна Уитни.

У Паркера заклокотало в глотке.

— Линкольн Уитни? — прохрипел он.

Уитни приблизился к нему.

— Позвольте взглянуть?

Паркер передал ему нож. Уитни повертел нож в руках и с улыбкой вернул его лейтенанту.

— Совершенно верно, сэр. Марк подарил мне эту вещь около года назад. Я использовал его в качестве пресс-папье у себя в офисе.

— Вы не обнаружили его пропажу?

— Честно говоря, нет. На моем рабочем столе всегда царит страшный бедлам — это может подтвердить любой из здесь присутствующих.

— Так… Но ведь вы могли бы проинформировать меня, что имеете к этому ножу некоторое отношение, — недовольно проговорил Паркер.

Уитни повысил голос.

— Проинформировать вас, сэр? Разумеется, я бы вас проинформировал, если бы мне показали этот нож! Но этого не сделали! — Его внушительное лицо побагровело, складки на щеках затряслись. — Если это косвенное обвинение, офицер, то вы просто с ума сошли. Да любой мог стащить у меня со стола этот нож. Ежедневно сотни людей приходят ко мне в кабинет…

— Я вас ни в чем не обвиняю, мистер Уитни.

— А я обвиняю! — раздался в комнате мой голос.

Воцарилась тревожная тишина. Все замерли. У Паркера отвалилась челюсть. Уитни подскочил ко мне.

— Послушайте, вы, маленький… — его веснушчатая рука потянулась к моему горлу.

Я ударил.

Я ударил его по одной складчатой щеке, и складки на второй щеке затряслись как желе и он покатился по полу точно пивной бочонок, и когда он вскочил на ноги, в руке у его блеснул маленький пистолет 22-го калибра, а боковой карман пиджака свисал клоком вниз. Я же был безоружен. И снова его ударил. Он тяжело выдохнул — так автобус дает выхлоп, потом я сильно ударил его по руке с пистолетом и «двадцать второй» полетел на ковер. В дело вмешались полицейские и заломили мне руки за спину. На ковре рядом с пистолетом Уитни валялся мой кожаный саквояж. Паркер подскочил ко мне с перекошенным лицом и сверкающими глазами. Он заорал, брызжа слюной.

— Пит! Ты спятил? Ты совсем свихнулся? Что ты себе позволяешь?

Высвободившись из объятий полицейских, я спокойно сказал:

— А ты загляни в этот саквояж. Саквояж принадлежал Адаму Вудварду. Паркер нагнулся и поднял саквояж. — Там полно документов и все они говорят об одном, что… — тут я указал пальцем на Уитни, — этот гад коммунистический агент. Там факты, даты, имена его сообщников.

— Уитни? — задохнулся Паркер.

Уитни забарахтался, но полицейские цепко держали его.

— Старея, люди иногда выживают из ума. Богатым иногда требуется что-то ещё помимо денег. Может быть, власть. Возможно, наше государство перестало устраивать этого ублюдка. Возможно, ему захотелось купить себе звание комиссара или стать суперменом всех времен и народов. Я сам не знаю, чего ему надо было, но этот негодяй затесался в группу «агентов влияния» Москвы. И Вудвард каким-то образом про это узнал.

— Это невероятно! — подал голос Виктор Барри.

— Вудвард тоже так считал. Он считал поначалу, что все улики, какими бы достоверными они ни казались, возможно, были провокацией. И он вызвал к себе Уитни на откровенный разговор. И все ему выложил. И дал ему шанс искупить свою вину, отмыться. Да Уитни не пожелал. Трижды Вудвард заводил с ним этот разговор. В последний раз он вызвал его вчера утром. Вчера утром он предупредил Уитни, что собирается напечатать серию разоблачительных статей и опубликовать их по всей стране, а потом передать все компроетирующие Уитни материалы властям.

— Линкольн Уитни… — обескураженно протянул Дворак.

— Да, Линкольн Уитни. И кстати, вы-то что здесь делаете?

Он улыбнулся.

— Я позвонил сюда от своей знакомой. Мне передали, что полиция хочет меня видеть. Вот я и приехал. Продолжайте!

— Да-да, — заторопил меня Паркер. — Продолжай.

— Уитни попытался замять дело, предприняв попытку заполучить документы. Он проник в дом к Вудварду, устроил там обыск, потом вломился к нему в офис и уже собрался, наверное, проникнуть в личный депозитный ящик Вудварда в банке. Но бумаги были вовсе не там.