Кровавый снег - [9]

Ирвин был единственным, кого не охватило всеобщее воодушевление. Он стоял и внимательно рассматривал лица зрителей.

— Ну, ладно, — согласился он наконец, — встретимся часа через два в отеле.

Марта с заговорщицким видом поманила его пальцем. "" — Послушай-ка, — таинственно прошептала она ему на ухо, когда он опустился на колени рядом с санками, — возвращайся побыстрее.

— Да? Почему? Что-нибудь не в порядке?

— Все в порядке! Но видишь ли, этот спасатель мне слишком нравится. Представь себе, что произойдет, если ты задержишься.

На лице Ирвина не дрогнул ни один мускул. Он серьезно кивнул, словно ему только что сообщили государственную тайну.

— Я буду недалеко, — прошептал он, вставая с колен. — Господа, большое вам спасибо за заботу.

После этих слов спасатель потащил санки в сторону Куршевеля, а Ирвин вместе с зеваками отправился к канатной дороге.

Добравшись до Болея, Ирвин по лыжне спустился к Пралонгу. Его стиль был мягким и легким, но не быстрым. Многие его обгоняли. В районе Пралонга он сориентировался и выбрал лыжню, ведущую в Прамерюель через сосновый лес, потом развернулся и по западному склону Биолея пошел в Куршевель 1850. По дороге он немного понаблюдал за старательными учениками горнолыжной школы, обучающимися тонкостям поворота рывком. И вот уже вдалеке, справа, показались приземистые и наполовину утонувшие в снегу достройки фермы. Ориентируясь на них, Ирвин продвигался только с помощью палок.

Ферма, на которой в этом сезоне никто не жил, представляла из себя двор, окруженный четырьмя постройками.

Ирвин снял лыжи, прислонил их к стене и быстро взбежал по ступенькам. Маленькая площадка перед дверью была завалена всяким старьем, начиная с ржавого металлического ящика и дырявой кастрюли и кончая зазубренной лопатой и беззубыми граблями. Ветхая дверь была, видимо, совсем недавно покрашена в ядовито зеленый цвет. В довершение ко всему, он наткнулся на два огромных висячих замка.

Ирвин извлек откуда-то маленькую блестящую штуковину, с которой никогда не расставался, и в мгновенье ока справился с этим Сезамом.

Комната была меблирована в том же стиле, что и крыльцо: шаткий шкафчик без одной дверцы, несколько плохо отесанных скамеечек и здоровенный стол, весивший не меньше двухсот кило. Там и сям были разбросаны ящики без крышек, доверху забитые барахлом. На полу, кроме стружек, валялась всякая всячина, у которой и названия-то, наверное, никогда не было. Перешагивая через весь этот хлам, Ирвин подошел к закрытому ставнями окну и приоткрыл одну створку. В комнату ворвался яркий сноп света. Его глазам предстали сияющие вершины гор, а за спиной к проступавшим в темноте предметам добавились грязь и паутина. Тем не менее Ирвин бросился к ящикам и начал методично выбрасывать одну вещь за другой, нимало не смущаясь возможностью перепачкаться. Переходя от одного ящика к другому, он бурчал себе под нос какие-то слова, которые должны были, видимо, отражать его разочарование.

В тот момент, когда в левом окне появилось лицо в горнолыжных очках и черной вязаной шапке, Ирвин быстро повернулся к нему спиной. Поэтому пришлось обойтись без вздрагиваний. Но если бы наблюдатель мог видеть бесовские искорки в глазах Ирвина, он не оставил бы ему времени на размышление.

Ирвин продолжал свою довольно-таки пыльную работенку; жесты его становились все более яростными, а фразы нечленораздельными, временами переходящими в крещендо. При этом он и не подумал хоть разок обернуться к двери, будто ему было наплевать, стоит там кто-то или нет. Незнакомец держал руку в кармане спортивной куртки, и в этой руке у него был большой красивый револьвер, а в стволе револьвера — патрон.

Минут через двадцать, закончив обследование последнего ящика, Ирвин, наконец, выпрямился.

— Damned![11] — произнес он громко и внятно. Ничего, абсолютно ничего!.. Мерзавец Рене наплел с три короба. Может, он ничего и не прятал вовсе? Дьявол! Надо возвращаться в Шамбери…

Произнося этот монолог, он постепенно сделал полный оборот, осматривая все вокруг. Ни за окном, ни у двери никого не было. Ирвин вышел из комнаты, заботливо запер дверь на два висячих замка и спустился во двор. Он ничем не выдавал своего страха, хотя знал, что тот, другой, затаился и, не спуская с него глаз, держит на прицеле. Это была своеобразная игра в покер: неизвестный противник удвоил ставку, Ирвин сделал вид, что не заинтересовался. Ирвин решил привести его на эту заброшенную ферму, и ему это удалось. Теперь нужно было укрепить свои позиции и не попасться на какой-нибудь глупости. Этот субъект не замедлит спустить курок, если почувствует, что его обнаружили. Хотя специальные агенты из разных стран стараются по возможности не попадать в криминальные ситуации.

Не переставая ворчать, Ирвин надел лыжи и выехал с фермы в сторону, противоположную той, с которой приехал. Тем самым он избежал необходимости замечать чужие следы, параллельные его собственным. Он быстро нашел нужную лыжню и вскоре был уже в Куршевеле.

Ключа от номера на доске не оказалось. Он постучался в дверь и вошел, не дожидаясь разрешения.

— Ты уже, чудовище?