Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс, 1939–1945 - [27]

«Мы двинемся на рейхстаг, чтобы захватить арсенал демократов и превратить его в наше оружие, – провозгласил он. – Мы станем депутатами рейхстага, чтобы с помощью самого же Веймара покончить с веймарским вольнодумством… Если мы добьемся успеха и приведем в рейхстаг пятьдесят – шестьдесят наших агитаторов и активистов, государство само снабдит нас механизмом для борьбы и оплатит ее. Конченый человек тот, кто, став парламентарием, считает, что достиг своей цели. Но если с присущей ему отвагой он продолжает беспощадную борьбу с подлостью, которая заполонила всю нашу жизнь, то он станет не просто парламентарием, он останется самим собой, то есть революционером. Муссолини тоже был членом парламента и, невзирая на это, вскоре прошел маршем по Риму со своими чернорубашечниками.

…Наши партийные агитаторы расходуют от шестисот до восьмисот марок в месяц на поездки, чтобы упрочить республику. Не будет ли справедливо возместить им транспортные издержки и выдать проездные билеты?

…Будет ли это первым шагом к соглашательству? Вы думаете, мы сложим руки в обмен на бесплатные проездные? Это мы, которые сотни и тысячи раз стояли перед вами и призывали вас поверить в новую Германию? Мы не клянчим голоса. Мы требуем от вас убежденности, преданности, не оставайтесь в стороне. И для вас, и для нас выборы – это всего лишь способ достичь цели… Мы не собираемся громоздить еще одну кучу навоза, мы придем, чтобы очистить гноище. Мы придем в рейхстаг не как друзья и не как равнодушные, мы придем как враги».

Он участвовал в разнузданной кампании за себя самого. В статье, озаглавленной «Вы и вправду хотите отдать голоса за меня?» он описывает, как его преследовали власти и какой судебный произвол они творили. Он пространно рассказывает, как его признавали виновным, как штрафовали, как приговаривали к тюремному заключению на различные сроки (хотя он никогда не сидел в тюрьме). Ему подвернулась прекрасная возможность лгать и клеветать, как это было и в случае с Бернардом Вайсом. Заканчивает он словами: «При системе, действующей с 1918 года, у меня нет ни малейшего шанса быть избранным. А вы и вправду хотите отдать голоса за меня?»

На самом деле он страстно желал быть избранным. Во время предвыборной кампании он работал на износ.

«Я едва в состоянии видеть и думать. За восемь недель я исколесил всю Германию. Иногда я покрывал в машине пятьсот километров в день. Вечерами я выступал перед тысячами людей, которые или аплодировали мне, или освистывали меня. После митингов, уже за полночь, мне удавалось выкроить пару часов для сна. Потом я вскакивал в шесть-семь часов утра и снова крутился как белка в колесе до пяти. Берлин! Это были груды почты, газеты, жалобы, требования, телефонные звонки, вечная нехватка денег, сплошные неприятности, плакаты, статьи. Надо было приободрить маловеров, поблагодарить храбрецов, потом поехать домой, переодеться, ответить на звонки. И вот уже пора выезжать, меня ждут, зал полон…»

Выборы выиграли левые. Нацисты получили всего восемьсот тысяч голосов из тридцати миллионов. Теперь в рейхстаге им принадлежало двенадцать мест из пятисот, немногим больше, чем прежние девять мест. В Берлине за национал-социалистов отдали свои голоса пятьдесят тысяч человек. Результат не был впечатляющим, но и не был похож на жалкое начало двухлетней давности.

Грегор Штрассер, Герман Геринг, недавно вернувшийся из-за границы, где он отсиживался после путча 1923 года, Готфрид Федер, Вильгельм Фрик, генерал Риттер фон Эпп и, разумеется, сам Геббельс были среди тех, кто представлял партию в рейхстаге. Если Геббельс и позволял себе саркастически посмеиваться, то только над предвыборной кампанией и отнюдь не над успехом.

«Возможно, представители других партий и считают, что они кого-то представляют, – писал он. – Но я не член рейхстага. Я всего лишь обладатель иммунитета и владелец бесплатного проездного билета… Обладатель иммунитета – это человек, который даже в нашей демократической республике может время от времени говорить правду. Он отличается от простых смертных тем, что может громко высказать все, что думает. Он может назвать дерьмо дерьмом, ему не надо искать лазейки, чтобы назвать так нашу страну».

Статья заканчивалась словами: «Это всего лишь прелюдия. Вы пришли, чтобы от души посмеяться вместе с нами. Представление начинается».

Шел 1928 год. Калвин Кулидж еще был президентом Соединенных Штатов. Уолл-стрит процветала, биржевой курс шел в гору. Госсекретарь Фрэнк Биллингс Келлог готовил новый международный антивоенный договор. Представители всех великих держав подписались под пактом Бриана – Келлога. Всем было ясно, что, если какая-либо страна решится пренебречь какими-либо положениями пакта, ничто ее не остановит. Тем не менее мистер Келлог получил Нобелевскую премию мира.

Одним из первых пунктов повестки дня нового рейхстага стало финансирование строительства линейного крейсера. Тут даже социал-демократы, самая сильная партия и ярые сторонники международного разоружения, проголосовали «за».

Американский юрист Сеймур Паркер Джилберт посетил Германию с целью ревизии состояния финансовой системы Германии и обсуждения вопросов репараций. Он составил суровый отчет, в котором указывал, что, по его мнению, некоторые официальные данные, представленные Германией, несколько фальсифицированы и что немецкие деловые круги делают все, чтобы скрыть свое благосостояние. Он также утверждал, что значительные капиталы переводятся за границу с целью уклонения от налогообложения. Он заявил, что хваленой немецкой честности в делах больше не существует – в лучшем случае она уже не столь прочна, чтобы на нее полагаться.