Кровавый рассвет - [94]

– Почти, – кивнул бывший сотник. – А не расскажешь ли ты в свою очередь, что творится в вольном городе Тафосе?

– Да ничего хорошего… – Гоблин разом помрачнел и взмахнул рукой с арбалетом. – Эй, убирай оружие, парни. Это и вправду добрые роданы. Нагхи сочинять не умеют, это все знают…

И дальше командир дозора рассказал, что и к Тафосу подступали орданы в «силах тяжких». Горизонт потемнел от их кораблей, и двинулась вся эта армада на штурм, прямо в бухту.

– Форт на острове Семи Стихий сожгли, – сообщил гоблин, – но дальше мы их не пустили. Все маги наши собрались, кто был, и такой ураган подняли, что страшно смотреть. И даже их огненные шары до нас не долетали, а наши все стрелы в цель… Но немало тогда славных роданов погибло…

И он печально вздохнул.

– Что вы отбились – это, конечно, хорошо, – вступила в разговор Саттия. – Но вы пропустите нас к городу или как?

– Пропустим, а как же! – Командир дозора отступил к обочине, и этот же маневр проделали его воины. – Мы тут не против таких, как вы, стоим, а против врага. Поезжайте, и да будут с вами боги.

Гоблины полезли обратно в кусты, а путешественники двинулись дальше.

– И толку от них? – буркнул Гундихар неприязненно. – Разве они кого остановят, эти носатые с арбалетами?

– Сигнал в город подать успеют, чтобы ворота закрыли, и ладно, – отозвался тар-Готиан. – А уж если большая армия нагхов сюда прорвется, ее всем жителям Тафоса не задержать.

На это гному возразить оказалось нечего.

Ночь провели в лесу, на берегу небольшой речушки. Выехали на рассвете, ну а к середине дня, когда солнце жарило вовсю, увидели впереди толстые, похожие на бочки башни Тафоса.

Тут, со стороны суши, не было заметно никаких следов того, что город недавно штурмовали. Разве что стражников у ворот толпилось вдвое больше обычного, и сами створки были прикрыты так, чтобы между ними едва смогла протиснуться телега. Взгляды гоблинов полнились настороженностью, а не дружелюбием, руки лежали на оружии.

– Чего везете? – поинтересовался старший караула.

– Себя, – ответил Гундихар.

– Тогда за себя пошлину и платите. Времена сами знаете какие, а нам стены заново класть надо.

Прижимистый гном открыл было рот, чтобы поторговаться, но тар-Готиан опередил его.

– Сколько? – спросил он и полез в седельную сумку.

Старший караула назвал сумму, они расплатились и поехали дальше. Миновали площадь у ворот, потянулись улицы Тафоса, необычайно тихие и пустынные. Никто не бросался к приезжим, чтобы заманить их к себе в лавку, никто не рвал глотку, нахваливая собственный товар.

– Как мертво, – сказала Саттия, поеживаясь, точно на холодном ветру. – Как будто все они погибли…

– Живы, клянусь всеми моими родичами, чтоб им вечно пить пиво, – буркнул Гундихар, хотя было видно, что и ему не по себе в мрачной, давящей на уши тишине. – Прячутся только зачем-то… Надеюсь, постоялые дворы не закрылись?

– Не должны, – заметил тар-Готиан. – Гоблины выгоду блюдут всегда, и никакая война им не помешает.

Некоторое оживление наметилось, только когда они подъехали к площади Камня. Донесся приглушенный шум, голоса, стала видна сама площадь и кубический камень в ее центре, серовато-красный и блестящий, словно отполированный.

Тут точно так же, как и ранее, толпились гоблины, люди и гномы, стояли телеги, запряженные быками, ишаками и лошадьми. Заключались сделки и сбивались караваны, но народу во всем участвовало гораздо меньше. Там и сям виднелись кусочки пустой мостовой.

Ранее подобное было невозможно представить.

– Да, мрачно все, – пробурчал Гундихар. – Эй, Саттия, ты дорогу к «Крови неба» не забыла?

– Не забыла, корни и листья, – откликнулась девушка. – Вон на ту улицу сворачивай, а потом на юг.

Они проехали кузнечный и кожевенный кварталы, миновали громадное святилище Сифорны. Белые стены его были покрыты черными пятнами копоти, а несколько колонн у входа обрушились. На обломках копошились полуголые гоблины, торчали недостроенные леса.

Открылось море, вид на бухту Тафоса, где ранее стояли десятки кораблей.

– Великие боги… – проговорил тар-Готиан при виде обгорелых руин на острове Семи Стихий.

Городские стены, выходившие на воду, местами обрушились, а кое-где смялись и растрескались. Там, где пылало колдовское пламя нагхов, виднелись потеки. Прочнейший камень не выдержал чудовищного нагрева и превратился в жидкость, а потом снова застыл. От внешних причалов сохранились короткие огрызки, внутренние уцелели, и около них стояли суда – сплошь галеры.

Храм Акрата, расположенный рядом с агорой, не пострадал во время штурма только благодаря малым размерам. Путники оставили его позади, немного попетляли по узким улочкам, стала видна маленькая площадь с колонной в центре и постоялый двор, огороженный высокой стеной.

Над крыльцом висела та же самая огромная подкова, а окна были затянуты кусками тонкой ткани.

– Приехали, ха-ха! – Гундихар с кряхтеньем слез с лошади. – Помнишь, Бенеш, как мы тут погуляли?

Ученик Лерака Гюнхенского, он же – посланец Великого Древа неожиданно залился краской, точно самый обычный мальчишка. Заполыхали даже уши, а глаза сделались виноватыми, будто у нашкодившей собаки. Да, тот поход по борделям и кабакам Бенеш не забыл.