Кровавый рассвет - [100]

– А то, – кивнул предводитель хирдеров.

– Мне этого коня подарили орки, – сказал Харальд. – Если что с ним произойдет, я буду очень недоволен. Ясно?

Пухлогубый повел их вглубь двора, по дорожке, что вилась между раскидистых деревьев и розовых кустов. Двое латников зашагали по бокам, а четверо лучников – за спиной.

С подозреваемых в чародействе ни на мгновение не спускали взглядов.

В дом вошли через огромные двери из усаженного заклепками красного дерева. Очутились в просторном полутемном зале, стены которого были украшены мозаикой, а пол выложен плитками белого и черного мрамора. Зацокали по нему шпоры на сапогах стражников.

Миновали еще один зал, в центре которого в каменной чаше негромко журчал фонтан. Над ним клубилась водяная пыль, в воздухе ощущался запах влаги. Огромные листья стоявших в больших кадушках деревьев маслянисто блестели, кора на стволах напоминала коричневую чешую.

Вступили в коридор с высоким потолком, когда встретили отправленного вперед Зинди.

– Ждут, – сообщил он и бросил полный ужаса взгляд на Олена.

Похоже, молодой воин был и вправду уверен, что перед ним – жуткие и страшные колдуны.

– Оружие мы у вас не забрали, – сказал пухлогубый, когда стала видна дверь с двумя стражниками около нее, – но оно вам не поможет. Только схватитесь за него – умрете. Небыстро, но довольно неприятно. Открывай!

Стражники повиновались, двери распахнулись совершенно бесшумно, явив большую комнату с окнами в дальней стене.

– Заводи! – приказали изнутри тонким, неприятным голосом, и Олен впервые ощутил беспокойство.

Ему доводилось иметь дело с учениками Харугота. Первый раз – в орочьей деревне у самых Опорных гор, второй – на острове Тенос, и в обоих случаях победа далась очень нелегко. Правда, и там и там Рендаллу противостояли лучшие выкормыши консула, самые умелые и талантливые.

Но кто заправляет тут, в Сиппори?

Харальд шагнул через порог первым, Олен последовал за ним. Комната оказалась даже не просторной, а огромной, с полуколоннами у стен, с тяжелыми занавесями цвета осенних листьев, с толстыми коврами на полу, что напрочь глушили звук шагов и мягко пружинили под ногами.

Ковры были из Мероэ.

В углу располагался стол, а за ним в кресле сидел крошечный большеголовый человечек в буром балахоне. Сквозь редкие светлые волосы просвечивала кожа, узкие глаза смотрели настороженно, а нос торчал так, словно у его обладателя в предках были гоблины.

– Так-так, ага, – сказал человечек, мессен Тошгу, хозяин Сиппори и окрестностей. – Это вы подозреваетесь в чародействе?

Он совершенно не боялся, хотя находился один в комнате с двумя вооруженными воинами. Да и чего страшиться тому, чья плоть насыщена Тьмой, в чьих руках колдовская мощь?

– Да, – кивнул Харальд.

– Надо отвечать: «Да, мессен», – прошипел Тошгу, лицо его исказилось. – Сейчас я узнаю, что вы за птицы. И тогда…

Олен почувствовал мерзкий холод внутри, всегда появлявшийся в те моменты, когда уроженец Заячьего Скока имел дело с колдунами, что пользовались силой Внешней Тьмы. Закололо в мышцах, сердце на мгновение сбилось с ритма, а воздух в комнате стал ледяным.

Ученика Харугота окутало туманное облако, на его границах замельтешили сотни крохотных белых искорок. Будто погибали, сгорая в пламени невидимого костра, мошки размером с горчичное зерно.

Из облака выдвинулись две призрачные лапы, одна потянулась к Олену, другая – к Харальду. Тошгу прошептал что-то, взмахнул ручонками, и по помещению прошла новая волна холода. Рендаллу даже показалось, что полуколонны, занавеси и ковры заблестели от осевшего инея.

Ощутил прикосновение к макушке, неожиданно тяжелое, словно на голову положили кусок железа. Внутренне напрягся, ожидая, что ледяной клинок или Сердце Пламени ответят на присутствие враждебной магии. И тот и другой артефакты имели некое подобие разума, и порой сами решали, когда нужно вмешаться, чтобы защитить хозяина.

Но и меч, и перстень остались мертвыми.

– Щекотно, – неожиданно сказал Харальд. – Чего там может быть интересного в моих внутренностях?

– Молчи! – рыкнул Тошгу, но без особого раздражения. – Мешаешь!

Призрачные конечности шарили вокруг Олена, словно ощупывали его, временами касались кожи. Это было неприятно, но вполне терпимо. Пристальный, как у змеи, взгляд ученика Харугота являлся большей проблемой. От него невозможно было отвести глаза, и чудилось, что он проникает в голову, рассматривает воспоминания, начиная с недавних и заканчивая детскими…

– Ладно, хватит, – сказал Тошгу.

Призрачные лапы отдернулись, с шипением растаяло облако тумана. Ученик Харугота откинулся на спинку кресла, вытер заблестевший от пота лоб.

– Ну что? – спросил Олен настороженно. – Мы можем идти?

– Да… да, все в порядке. – Тошгу зевнул. – И чего же это только я так устал? А ну, заберите их!

Последний возглас услышали и за дверями. Они открылись, и внутрь шагнул пухлогубый. При виде живых и здоровых «колдунов» в глазах его мелькнуло слабое удивление.

– Отпустите их, – приказал Тошгу. – Все чисто.

– Да, мессен.

Вместе с пухлогубым и его воинами Рендалл и Харальд проделали обратный путь до ворот. Предводитель скучавших рядом с лошадьми хирдеров выпучил глаза и рявкнул: