Кровавый путь - [7]

Юноша лет семнадцати с бледным исхудавшим лицом был прикован прямо к стене. Он висел на цепях, чуть касаясь пола кончиками пальцев ног.

Когда железная дверь открылась, голова юноши шевельнулась и веки тяжело поднялись. Он увидел перед собой Учителя, такого недосягаемого раньше и такого близкого теперь. После долгой тишины он даже услышал его дыхание.

– Оставьте нас, – Учитель взмахнул рукой.

Тут же охрана исчезла за железной дверью.

Учитель даже не обернулся проверить все ли вышли, он знал, его никто не посмеет ослушаться.

Он опустился на корточки и снизу вверх посмотрел на прикованного к стене. Он сидел на корточках так, как заключенные сидят у костра на лесоповале.

– Так ты не веришь, что грядет конец света? – с присвистом произнес Учитель.

Юноша отрицательно качнул головой.

– Ну что ж, напрасно. А почему?

– Не верю, – выдавил из себя юноша, и его тело начало дрожать.

– И ты не хочешь отречься от своих слов, не хочешь обрести вечное спасение вместе со мной, вместе со всеми нами?

Юноша молчал. Его губы кривились, по лицу, по тем судорогам, которые искажали черты, было понятно, что он пребывает в крайне нервном напряжении, истощенный пытками, одиночеством и жаждой.

– Хочешь, я тебя благословлю? – сказал Учитель, глядя снизу вверх, пытаясь заглянуть прямо в сузившиеся от боли и ужаса зрачки своему ученику.

– Не хочу! Будь ты проклят! – юноша собрал последние силы и плюнул прямо на голову Учителя.

Тот даже не шевельнулся. Плевок медленно стекал по виску, пока, наконец, сорвавшись, не упал на пол.

– Вот ты как! Я к тебе с любовью, а ты меня так благодаришь?

– Будь ты проклят! – повторил юноша.

– Ты конченный человек, – проговорил Учитель, – дело в том, что конец света в самом деле грядет, но не тот, не библейский, я сам его приближаю.

– Ты сам не веришь в это.

– Я? – рассмеялся человек в белых одеждах и надменно взглянул на распятие, – ты жрал дерьмо своего соседа по нарам с просветленным взором и верил, что тем самым обретаешь спасение, неужели после этого я буду воспринимать тебя всерьез?

– Ты.., ты… – задыхался парень, – будь ты проклят, обманщик.

– Нет, не будет по-твоему. Проклят ты, проклят всеми нами, твои слова вернулись к тебе, как возвращается эхо, как сейчас вернется к тебе болью этот звук, – и Учитель хлопнул в ладоши.

Тут же дверь открылась. Учитель взглянул на начальника охраны и, не меняя выражения лица, тихо произнес:

– Этого вы опустите в ванну. Пусть серная кислота смоет все грехи, все до единого, вместе с его непокорным телом. Может, хоть так его дух будет спасен и останется с нами. Сделаешь так, чтобы от него не осталось ничего, чтобы он растворился весь. Но медленно, очень медленно. Я сам приду посмотреть. Сделаете это в полночь, когда луна выйдет из облаков.

Начальник охраны, уже привыкший к подобным делам, абсолютно не удивился. Он кивнул:

– Все будет выполнено, Учитель.

– Не сомневаюсь.

Учитель медленно повернулся, его жирное, обрюзгшее тело качнулось под складками шелка. Он погладил толстыми пальцами крест, украшенный камнями, медленно, как белое облако, как айсберг, поплыл к двери, распространяя вокруг себя сладкий запах ладана и терпких благовоний.

А юноша судорожно дергался, звеня и гремя стальными цепями.

– Освободите! Пустите! Он же сумасшедший, вы что, не видите?

– Тебя в полночь отпустят, в полночь, ты сам увидишь, как исчезает твое строптивое тело, высвобождая дух, ты хотел спасения и заслужил его, – не оборачиваясь, громко, густым басом проговорил Учитель, главарь ортодоксальной секты, на первый взгляд, безобидной.

Глава 2

Полковник ГРУ Леонид Васильевич Бахрушин снял теплое пальто, шапку, шарф, все это аккуратно повесил в шкаф, потер ладонью о ладонь и осмотрелся по сторонам. Все в служебном кабинете оставалось таким же, как и вчера вечером, поздним вечером, когда он его покинул. А как хотелось, чтобы в отсутствие хозяина, что-нибудь изменилось – в лучшую сторону «Опять придется заниматься бумагами!» – с неудовольствием подумал Леонид Васильевич, наморщив высокий розовый лоб.

Приниматься за работу, ой как, не хотелось, Леонид Васильевич оттягивал этот момент как мог. Именно поэтому он и продолжил ненужные, излишние приготовления. Снял массивные очки, протер запотевшие стекла и прошел к ненавистному с утра рабочему столу, на ходу расслабляя узел галстука.

Часа два его никто не должен был тревожить.

Он открыл сейф, вытащил папку с документами и уже принялся толстыми пальцами с короткими ногтями развязывать тесемки, как зазвонил телефон. По звуку сигнала Бахрушин понял, звонит один из его помощников. Он поморщился, положил руку на вибрирующую трубку, но несколько секунд ее не снимал, как бы надеясь, что звонок смолкнет сам собой. Но звонок не смолкал, сотрясая воздух кабинета, нарушая внутреннее спокойствие Леонида Васильевича.

«Будь ты неладен, Альтов! Вечно с утра беспокоишь. Знаешь, наверное, что у меня потихоньку налаживается рабочее настроение и хочешь подсунуть очередную гадость для размышлений» – .

Полковник поднял трубку, приложил холодную после ночи пластмассу к уху и тут же услышал немного взволнованный, чуть испуганный голос своего помощника Альтова: