Кровавый кошмар Восточного фронта. Откровения офицера парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» - [48]
3 мая
В Берлине все еще идут бои. Слово «капитуляция» сходит с губ с большим трудом.
4 мая
Мы снова сидим у «народного радиоприемника». Верховное главнокомандование вермахта известило: «Бои за имперскую столицу закончены. В беспримерной героической борьбе части всех родов войск и подразделения фольксштурма, верные присяге, оказывали сопротивление до последнего вздоха…»
5 мая
Прекращение огня перед войсками Монтгомери. Во второй половине дня авангард Королевской армии въехал на главную улицу Флигерхорса. Проехали разведывательные бронемашины. Экипажи сидели на машинах и не знали, как им себя вести. Их окружали немецкие солдаты, вооруженные, как и мы. Парни с островов попытались разрядить необычную атмосферу широкими улыбками.
7 мая
Вермахт капитулировал и перед Советским Союзом. В разговоре с товарищами пришли к заключению, что капитуляция перед СССР гораздо противнее, чем перед западными державами.
Одновременно было заявлено, что совместные военные акции западных союзников с Советами должны расцениваться как предательство Европы. Весь размах этих событий охватить было невозможно. Я заметил, что даже у самых словоохотливых среди нас не оказалось слов.
8 мая
Я только что пришел из комендатуры и ступил на порог барака. В проходе стояли солдаты и офицеры. Лица их были серьезны. Я услышал голос диктора по радио:
«С полуночи огонь прекращен на всех фронтах.
По приказу гросс-адмирала Дёница вермахт прекращает борьбу, ставшую бесперспективной. Таким образом, почти шестилетние героические бои завершены…
Германский солдат, верный своей присяге, сделал все для своего народа, подвиги его никогда не будут забыты. Беспримерный подвиг фронта и тыла позднее будет справедливо и окончательно оценен историей.
Подвигам и жертвам немецких солдат на земле, в воде и в воздухе и противник не откажет в уважении.
Поэтому каждый солдат может по праву и гордо сложить оружие и в тяжелейший час в нашей истории может храбро и уверенно приступать к работе во имя вечной жизни нашего народа.
Вермахт помнит в этот час о своих товарищах, оставшихся перед противником.
Погибшие обязывают к безусловной верности, подчинению и дисциплине перед лицом неисчислимых ран истекающего кровью отечества».
Чтение последней сводки вермахта было завершено. Установилась гнетущая тишина.
Лейтенант рядом отвернулся — у него были мокрые глаза. Я тоже едва сдерживал чувства. Ефрейтор напротив молча смотрел на меня. Мне показалось, что он меня просто не видит. Лицо его ничего не выражало.
Слушатели стали постепенно расходиться. Молодой капитан протиснулся мимо меня в узком проходе барака и направился к выходу. Он взялся за ручку двери, потом повернулся и сказал:
— Господа, это случилось, и что теперь поделать!
Отчаяние, горечь, разочарование и многое другое было в его словах. Саркастического выражения на ум мне не приходило. Во мне была пустота. Я вышел на улицу. Мне хотелось побыть одному!
Как же это тогда началось? 1 сентября 1939 года Гитлер сказал в рейхстаге: «…с 5.45 открыт ответный огонь! И с этого момента бомба пойдет в отместку за бомбу!..»
А сегодня, почти через шесть лет войны, которой еще не знала история человечества, сухие слова: «…случилось, что теперь поделать!»
И между ними лежат судьбы людей и народов. Между ними лежит смерть тех, у кого была добрая душа: от Юппа Райнарди и товарищей из фузилерного батальона до тех, для перечисления которых здесь не хватит места, но чья смерть имеет ту же цену. Я не мог привести свои мысли в порядок!
Когда я возвращался в барак, вспомнил случай из ранней юности. В альбоме собрания бранденбургско-прусских знамен мой взгляд упал на синее полотнище. На нем была надпись: «Живи упорно, не зная горя!» Это было знамя роты пехотного полка полковника Хиллебранда фон Крахта 1626 года.
Я всегда в подсознании носил эти слова с собой. События заставили их снова всплыть в сознании. Я хочу жить с этим!
