Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх - [15]

Родившись в Кёльне, после окончания школы он перебрался в Силезию, где на крупном металлургическом предприятии «Мариенхютте» работал помощником формовщика, механика и плотника. Затем он поступил в Технологический институт в Шарлоттенбурге, где изучал машиностроение и металлургию. Однако свое признание понял лишь в Лейпцигском университете, где специализировался по химии. В апреле 1899 года после присвоения ему докторской степени он приступил к научным исследованиям в лаборатории своей альма-матер, а затем поступил на службу химиком в концерн БАСФ, находящийся в Людвигсхафене-на-Рейне.

С тех пор и началась его стремительная карьера. Именно он превратил завод синтетического аммиака профессора Фрица Хабера в одно из крупнейших химических предприятий Германии. Завод синтетического азота рядом с Мерзебургом, известный во всем мире как химический комплекс «Лойна-Верке», и азотный завод в Оппау – тоже его детища. После производства синтетического азота ему оставался всего один шаг до производства синтетических удобрений. Он стремился привлечь огромные средства в широкое производство синтетического бензина. Хотя идея получения синтетического каучука принадлежала не Карлу Бошу, но мощный выпуск этой продукции стал возможным благодаря предложенным им экономичным производственным процессам.

Деловые и организационные проблемы не вызывали у Боша особого интереса, однако он неоднократно проявлял недюжинные способности в решении этих крайне важных составляющих сторон индустрии. Он поражал коллег своим точным анализом и уверенными суждениями о коммерческой ситуации.

К моменту слияния концерна БАСФ с другими промышленными концернами Бош пользовался уже настолько выдающейся репутацией, что казалось естественным, чтобы он сменил Карла Дуйсберга на посту главного управляющего «ИГ Фарбен».

Широта интересов и разносторонняя одаренность роднят его с представителями эпохи Возрождения. Он изучал астрономию, ботанику, энтомологию, геологию, конхиологию и музыку.

Карл Бош, как и его дядя Роберт, одним из первых немецких промышленников ввел восьмичасовой рабочий день, и в 1930 году, когда разразилась Великая депрессия и другие концерны вынуждены были отказаться от помощи рабочим, к удивлению делового мира, установил пятидневную рабочую неделю.

Он продолжал политику своего предшественника Дуйсберга, строя рабочие поселки с просторными домами, и ввел специальные премии, которыми к Рождеству награждались все, кто сумел добиться отличных результатов в работе. Он прислушивался и к мнению других, но неуклонно требовал от своих подчиненных строгого исполнения всех должностных обязанностей.

Бош придавал большое значение развитию взаимопонимания между Францией и Германией и способствовал сотрудничеству Аристида Бриана и Густава Штреземана. Он симпатизировал идее создания Европейского сообщества графа Рихарда Куденхове-Калерги и обеспечивал финансовое участие «ИГ Фарбен» в экономическом комитете, поддерживающем это движение.

Однако вообще политика его не интересовала. Но когда нацисты стали преследовать евреев, он всеми силами боролся против высылки из страны еврейских ученых и без колебаний высказал Гитлеру свое мнение о расовой дискриминации. Фюрер раздраженно побарабанил по оконной раме, затем круто развернулся и вышел, оставив Боша одного в канцлерском кабинете. Бош так и не смог преодолеть свое разочарование, когда по настоянию Гитлера его ближайший сподвижник и коллега доктор Эрнст Шварц был уволен по причине «неарийского» происхождения. Также смело он протестовал против увольнения выдающегося немецко-еврейского ученого химика Артура фон Вайнберга, главы «Казелла компани», которая влилась в «ИГ Фарбен».

Как председатель правления Научного общества имени кайзера Вильгельма, Карл Бош сопротивлялся всем попыткам нацистских политиков проникнуть в эту всемирно известную организацию и изо всех сил пытался сохранить в составе общества еврейских ученых Джеймса Франка, Макса Борна и М. фон Голдшмидта, но, к сожалению, ему это не удалось, так как нацисты настаивали на безусловном исполнении своих приказов.

Бош говорил о своем презрении к Гитлеру задолго до того, как нацисты пришли к власти. В разговорах с друзьями он презрительно называл его «этот шарлатан». Один из советников Гитлера по экономике Вильгельм Карл Кепплер начал собирать компрометирующие материалы против него и Германа Бугера, главы Всеобщей электрической компании (AEO, чтобы вышвырнуть их с постов, когда к власти придут нацисты. Но некий член гестапо, по каким-то причинам благоволивший к Бугеру, однажды вечером явился к нему с папкой, содержащей компромат на него и Боша. Бугер сжег досье в собственном доме. Позже Кепплер тщетно разыскивал эти материалы.

Однажды Бошу, как главе правления Немецкого музея в Мюнхене, нужно было произнести приветственную речь с непременным восхвалением Гитлера. Накануне Бош признался друзьям, что он не в состоянии произнести такую речь. Они посоветовали ему сказаться больным, чтобы вместо него к гостям обратился его заместитель. Бош согласился.

И вдруг на следующее утро он явился в музей – явно в состоянии опьянения. Вопреки уговорам друзей Бош поднялся на кафедру. Но вместо того чтобы превозносить фюрера и его замечательные труды, он произнес речь в защиту свободы и независимости науки от правительства. Он лишь мимоходом упомянул Гитлера, и то в пренебрежительном тоне. В знак протеста один за другим нацисты демонстративно покинули зал. От ареста его спасло только замеченное всеми сильное опьянение, а, как известно, пьяный не отвечает за свои слова. Но все отлично понимали, что он озвучил свои истинные представления о режиме.