Кровавый источник - [4]

Они стали медленно спускаться к площади Революции.

— Заглянем на Красную? — предложила она.

Он только кивнул в ответ.

Оказавшись на знаменитой брусчатке, под стеной Василия Блаженного, Светлана тихо произнесла:

— Мы никогда не были здесь вместе.

— А почему шепотом? — поинтересовался Андрей.

— Не знаю. Как-то странно очутиться здесь ночью.

— Ничего странного. Я каждую ночь сюда прихожу.

— А помнишь, в восемьдесят седьмом мы гостили у моей родни в Пушкине?

— И, кроме ВДНХ и универмагов, ничего не видели, — продолжил он.

— Какие мы все-таки были идиоты! — в сердцах воскликнула она и тепло улыбнулась.

Он забыл, что она может просто улыбаться.

Бой курантов прервал их воспоминания.

— Уже два часа! — присвистнул Андрей. — На какое метро ты собралась? — И неожиданно для себя предложил. — Пойдем ко мне.

— Нет! — Она вдруг дернулась, будто ее ошпарили.

«Она боится меня?» — удивился Андрей.

— Поедем в гостиницу, — в свою очередь предложила Светлана. — Сейчас поймаем машину.

Теперь он ответил «нет».

— Не упрямься, Андрей! — с мольбой в голосе прокричала она. — Они ничего тебе не сделают! Клянусь!

— Мне и здесь хорошо.

Больше она его не уговаривала. Они молча вышли к Охотному ряду.

— Я не хотел тебя обидеть, — начал вдруг он. — Пойми меня правильно. Как только я заберу свое заявление — мне крышка!

Светлана пыталась «голосовать» редким в этот час автомобилям.

— Я же тебе русским языком сказала: штраф они сами заплатят. За клевету еще никого не убивали.

— За клевету не убивали… — развел руками Андрей. — А за правду?

Рядом остановился «москвич».

— Поедем? — уже без надежды в голосе предложила она.

Он помотал головой.

— Выпутывайся сам! — зло бросила она и открыла дверцу «москвича», но Андрей поймал ее руку.

— Я люблю тебя, — с неподдельной мукой выдавил он.

— Прощай! — Она резко выдернула руку и села в машину.

Кулибин еще долго стоял у края тротуара после того, как она исчезла, и теперь уже навсегда. Ему показалось, что в последний миг ее холодные бездонные глаза наполнились слезами.

«Это ты придумал, поэт», — успокоил он сам себя, махнул рукой и побрел назад, через Красную площадь.

Светлана же только и успела, что бросить шоферу: «Гостиница «Измайловская», — и тут же разрыдалась. Так безудержно она не ревела уже много лет.

Через несколько метров он почувствовал сильный озноб. Спрятал руки в карманы куртки. Одну ладонь грела пачка «Явы», другую — «Данхилл».

— А это что такое? — вырвалось у него, когда он обнаружил в кармане какую-то бумажку. Андрей вытащил ее на свет фонаря и ахнул. Он держал настоящую стодолларовую купюру. — Ай да Светка! — со слезами в голосе воскликнул он. — Теперь мне никто не страшен!

Он из последних сил карабкался вверх по кривым улочкам, а душа пела. Но эйфория продолжалась недолго. Перед тем как войти в подъезд, он остановился и спросил себя: «А чего я, собственно, радуюсь? Они теперь знают, где я прячусь, и вряд ли оставят меня в покое. Как же им удалось меня выследить? — недоумевал Андрей, но в тот же миг его осенило: — На прошлой неделе, когда я появился в институте. Они наверняка вели там наблюдение». Он вошел в темный подъезд. Лифт покорно ожидал возвращения единственного жильца. «Завтра надо сменить жилье», — твердо решил Кулибин, прикрывая за собой деревянные дверки лифта и нажимая кнопку с цифрой «4». С душераздирающим скрипом и гудением лифт понес его вверх. И тут произошло непредвиденное. Скрип и гудение смолкли. Свет погас. Лифт застрял между третьим и четвертым этажами.

Кулибин громко выругался и принялся хаотично нажимать на кнопки. Ему вовсе не улыбалось провести остаток ночи в этом ящике. Лифт, однако, не трогался с места. Уже привыкшие к темноте глаза заметили вдруг какое-то движение справа. «Не может быть!» — не поверил своим глазам Андрей. На лестничной площадке, прямо напротив застрявшего лифта, прислонившись к стене, стоял человек.

— Эй! — тихо позвал его Кулибин. — Помогите мне!

Человек сделал шаг вперед, и в тот же миг свет карманного фонарика ослепил Андрея. И еще он увидел, как к окошку лифта медленно поднимается какой-то предмет.

Ночью в пустом многоквартирном доме выстрел прозвучал, как взрыв гранаты. Андрею показалось, что голова его разлетелась на мелкие кусочки. Обливаясь кровью, он опустился на колени, а затем весь как-то обмяк, расслабился, и только пальцы крепко сжимали стодолларовую купюру.

Лондон

1996 год, весна

Некто в светло-сером плаще и зеленоватых фланелевых брюках прогуливался по Пиккадилли. Он был еще довольно молод, этот некто, но неизменно надевал маску скептика, когда попадал в этот город. Все же грустно ощущать себя иностранцем.

У него массивный, волевой подбородок, тонкие губы, слегка вздернутый нос и живые, с огоньком глаза. Огонь их опалил многие девичьи сердца. Но, как только он попадал в этот город, глаза гасли, мысли притуплялись, клонило в сон.

Если бы пять лет назад, когда он досиживал свой срок и жил мелкими, смехотворными мечтами — отведать маминых блинов, прокатиться на велике, снять проститутку и так далее, — ему сказали, что он будет гонять чуть ли не каждый месяц в Лондон и этот город ему опротивеет, он бы долго смеялся.