Кровавый апельсин - [70]

Пока я смотрю на Фейсбук, приходит несколько сообщений. Подавляя внезапный порыв удалить все, я открываю их, и часть меня надеется, что Карл мог написать, что это ужасная ошибка: «Пожалуйста, возвращайся домой, милая, мы скучаем».

Но я знаю, что уже слишком поздно. Этого не произойдет. Все очень плохо, и почти во всем виновата я сама. Я ложусь на кровать и смотрю в потолок. Противопожарная сигнализация сияет красным в углу, а над дверью горит знак «выход». Пришло время быть честной с самой собой. Я люблю Матильду, но мне с самого начала с трудом давалась роль матери. Я помчалась на работу, а может, стоило подольше побыть с дочерью. Ладно, да, Карл потерял работу, и нам нужен был доход, но разве мы бы не справились? А если бы я осталась дома, возможно, я смогла бы уделять Карлу больше внимания, и тогда бы он не отвернулся от меня. Я не почувствовала бы себя такой отвергнутой и нелюбимой, что в итоге, когда Патрик появился в моей жизни, я так отчаянно желала любви и человеческого контакта, что пустила его в свою постель, а иногда и открывала ему свое сердце… Если, если, если… Столько условий, и все они приводят к одному выводу. Если бы я была менее эгоистичной, меньше сосредоточенной на себе и больше на дочери, всего этого можно было бы избежать.

Ноги теплеют, хотя холод все еще сжимает живот. Ощущение хаоса вокруг только усиливается. Я обнимаю подушку, желая, чтобы все исчезло, и наконец снова засыпаю, а сны о Матильде становятся еще ярче, чем раньше.

Меня будит звонок телефона. Наконец мне удалось погрузиться в глубокий сон, и сначала я ничего не понимаю, потому что ожидаю, что проснусь дома. Я тяну руку за трубкой и нащупываю лишь пустое место. Звонок замолкает, а потом раздается снова. Я нахожу мобильник под подушкой. Сажусь, чтобы взглянуть на дисплей.

Это Патрик.

– Элисон. Это ты? – спрашивает он.

Мгновение я не могу и слова произнести.

– Элисон? Это ты? Ты слышишь меня?

– Да, я тебя слышу.

Повисает долгая пауза, а потом он произносит:

– Кое-что случилось.

– Что ты имеешь в виду?

– Они выдвинули против меня обвинение. Вчера ночью меня забрали в полицейский участок. А потом обвинили в изнасиловании. Меня выпустили под залог, а возле моего дома ждал фотограф. Все попадет в газеты.

– Боже, Патрик. Ты же говорил, что этого не произойдет. – Я поджимаю губы.

– Я так думал. Мы можем встретиться? Пожалуйста? Мне бы не помешала поддержка. Так хочется увидеть дружелюбное лицо.

Я хочу сказать «нет». Мне нужно отказаться. Нужно выбраться из этой ситуации как можно быстрее.

– Да, – отвечаю я. – Хорошо, я с тобой встречусь. Где ты?

– В пабе на углу рядом с тобой. Там, где ресторан, – говорит он. – Я пришел в надежде, что смогу с тобой поговорить.

В голове всплывает его образ, как он ходит по магазинам Арчуэй, заходит за кофе в какую-нибудь забегаловку и торчит возле таверны, пока она не откроется. Я отмахиваюсь от этих мыслей.

– Есть кое-какие сложности, – говорю я. – Я не дома. Тебе придется приехать в Ковент-Гарден, встретимся в «Делоне» через сорок пять минут.

– Не там, Элисон. Это слишком… я бы скорее пошел в менее заметное место.

Справедливо, но я этого не говорю. Не знаю, почему предложила это место, наверное, оно просто первым возникло в голове.

– Встретимся в «Везерспунс» на Хай-Холборн. Знаешь где это? Я пошел в метро, – говорит он.

Знаю. Я соглашаюсь и кладу трубку. Почему-то это кажется правильным. Мы начали все в «Везерспунс» на Кингсвей, так почему бы и не закончить там же? Такой круговорот даже приятен. Почти.

Я провожу расческой по волосам, натягиваю джинсы и большой джемпер из чемодана. Нахожу шарф и дважды обвязываю им шею, закрывая нижнюю половину лица. По дороге в паб рукава джемпера сползают и закрывают руки, и я прячу их в тепле. Патрик стоит у черного входа. Он явно давно не брился. Когда он подходит ко мне, словно собираясь поцеловать, я уворачиваюсь. Не реагирую, когда его руки тянутся к моим плечам, а потом опускаются. Мы стоим друг напротив друга, но я не смотрю ему в глаза.

– Хочешь войти? У них много свободных столиков, – предлагает он.

Я пожимаю плечами и следую за ним внутрь.

– Давай сядем тут. – Я направляюсь к столику в углу.

– Что хочешь выпить? – спрашивает он слишком нормальным тоном.

– Все равно. Воду. Что угодно. – Я жду, пока он делает заказ, теребя выбившиеся из рукавов джемпера шерстяные ниточки.

– Какие условия твоего освобождения под залог? – спрашиваю я, когда он возвращается.

– Не связываться со свидетелями обвинениями, жить в своей квартире, еженедельно отмечаться. И я отдал в залог пятьдесят тысяч фунтов.

– Ого. Они не шутят.

– Нет. Не шутят. – Он заказал себе пинту и выпивает треть одним глотком.

– У них есть доказательства? – спрашиваю я.

– Не знаю. То есть я же рассказал тебе, что произошло. Но в этот раз они вели себя по-другому. Не стали ждать, когда я приду в участок, арестовали прошлой ночью. Это немного странно. Не знаю, что произошло. – Разговаривая со мной, Патрик постоянно проверяет телефон.

– Почему ты все время смотришь на свой телефон?

– Проверяю, попал ли я в новости.

– Понятно.

Я достаю телефон из кармана. Пришло несколько сообщений по работе и голосовое послание от Полин из конторы.