Кровавое заклятие - [30]
Под покровом ночной темноты Тасрен взобрался по каменной стене, спрыгнул на задний двор особняка посла и методично обошел дом, разыскивая его обитателей. Он бродил по тихим комнатам, задерживаясь в каждой, чтобы глаза привыкли к темноте. Непростое дело — сориентироваться в жилище, полном бесполезными вещами, декоративными вазами, статуями в человеческий рост, стульями, слишком маленькими, чтобы на них сидеть, и чучелами животных. Каждая комната имела собственный запах. Тасрен сообразил, что это запахи разных цветов.
Он нашел спящую дочь посла и связал ее по рукам и ногам без единого звука. Девушка только и успела, что поднять руку, когда Тасрен прижал лоскут ткани к ее рту. Сын посла, мальчишка-подросток, спал неглубоко и оказался силен. Они боролись несколько секунд в непроглядной темноте. Это была необычная, жутковатая борьба — тем более странная, что мальчик не произнес ни слова даже после того, как убийца вывернул ему руку и едва не сломал ее. Жена посла ахнула, когда изогнутое лезвие ножа коснулось ее горла. Она открыла глаза и посмотрела Тасрену в лицо, прошептав имя мужа, но что это обозначало, мольбу или упрек, он не знал наверняка. Тасрен связал их всех там где нашел, остро осознавая, какое милосердие он проявил.
С тремя домашними слугами дело обстояло иначе. Они спали вповалку, все трое рядом, и вскочили на ноги, готовые сражаться с убийцей. Тасрен ощутил невероятное облегчение, когда зарезал их. Стычка была довольно громкой, и на некоторое время убийца замер в неподвижности, прислушиваясь к каждому шороху и пытаясь понять, не услышали ли его.
Гурнал, должно быть, что-то почувствовал. В прежние годы он бы уже стоял на ногах, вооруженный и готовый обороняться, но Акация сделала его слабым. Когда Тасрен вошел, посол перекатился с боку на бок на кровати, запутавшись в простынях, как ребенок. Наконец он приподнялся на локтях и пробормотал что-то себе под нос. Потом задрыгал ногами, спустил голые ступни на пол и сел на кровати. Понял ли Гурнал, что он в комнате не один? Судя по его поведению, вряд ли. Гурнал не заметил Тасрена, притаившегося в тени за шкафом. Он снова что-то пробормотал, поднялся и пошел к выходу.
Тасрен выскочил из своего убежища и быстро полоснул Гурнала ножом под коленом — сперва по одной ноге, потом по другой. Посол упал. Тасрен схватил его за ворот и дернул назад. В следующий миг он сидел на Гурнале верхом, коленями прижимая его руки к полу. Посол крикнул во всю силу своих легких, но тут Тасрен приставил окровавленное лезвие своего ножа к кончику его носа. Гурнал мгновенно замолк.
— Кому ты служишь? — спросил Тасрен на родном языке, слова которого были резки и неблагозвучны. Точно речные камни трещали под зубилом.
Гурнал смотрел на убийцу, не узнавая его. Глаза посла были того же серого цвета, что и у Тасрена.
— Мейну. Крови Тунишневр. Тысячам тех, кто погиб. Тех, с кем… я единое целое.
— Хорошо, что ты произносишь такие слова. Они правильны. Но правильный ли ты человек?
— Конечно, — сказал Гурнал. — Кто ты? Почему ранил меня? Я…
— Молчи. Вопросы задаю я. — Тасрен уселся поудобнее, уперев колено в грудь посла. — Когда ты окажешься рядом с королем?
Лицо Гурнала исказила гримаса боли. Всем своим видом он давал понять, как ему худо. Тасрен давил коленом на грудь, пока посол не закашлялся. Наконец он заговорил, до сих пор ошеломленный, будто не верил, что все происходит на самом деле. Его разбудили среди ночи, ранили, прижали к полу и теперь заставляют отвечать на бесцеремонные вопросы. Неслыханно! Тасрен тем временем не давал ему поблажки. Он настойчиво расспрашивал Гурнала, и тот говорил, пересказывая подробности своей повседневной жизни, перечисляя свои обязанности и места, где он должен появиться в течение нескольких ближайших дней. Наконец Гурнал заметно успокоился и стал отвечать охотнее, словно поняв, что ничего страшного и необратимого с ним не произойдет.
— Ты встретишься с королем сегодня вечером? — спросил Тасрен.
— Конечно. Правда, не один на один. Я должен присутствовать на приеме в честь ошенийских гостей. Там будет много…
— Где прием?
— Во дворце. Сегодня и завтра. Я получил личное приглашение. Небольшой банкет, только для своих. Редко удается поужинать за одним столом с королем, но я… — Гурнал осекся на полуслове. В его глазах появилось изумление. Несколько секунд он лишь беззвучно шевелил челюстью, пока наконец дар речи не вернулся к нему. — Я узнал тебя. Тасрен! Тасрен…
Убийца шикнул, призывая к молчанию. Он наклонился к уху Гурнала, коснувшись губами мягкой кожи и хрящей, и прошептал:
— Кто я — не имеет значения. А важно то, что ты становишься слабым. Ты говоришь ртом, а не сердцем.
Посол пытался возразить. Его взгляд метался из стороны в сторону, словно ища помощи. Словно ему нужно было увидеть чьи-то глаза, чтобы начать действовать.
— Может быть, Каллах, кто судит всех перед вратами гор, услышит тебя и позволит войти, — продолжал Тасрен, — но в этом мире у тебя другой повелитель, и ему решать, насколько ты полезен. Вождь недоволен тобой, Гурнал. Хэниш Мейн более не ценит твою жизнь. Однако ты мейнец и ты получишь последний шанс доказать свою верность.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.