Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта - [2]
На отдельных главных остановках нам дают горячий кофе, и иногда свежую колбасу. От консервированного мяса нас уже воротит. Мы также находим время помыться и привести себя в порядок. Нам точно неизвестно, где мы находимся, однако прошлой ночью наш эшелон, похоже, въехал на территорию России.
На рассвете мы неожиданно услышали доносящиеся от головы поезда звуки винтовочных выстрелов. Эшелон останавливается. Звучит сигнал тревоги. Где-то рядом находятся партизаны, они явно заинтересованы содержимым грузовых поездов. Становится тихо, и ничего больше не происходит.
23 октября. День за днем мимо нас проплывают огромные просторы России. С обеих сторон, куда хватает глаз, тянутся бескрайние поля, на которых видны сараи и усадьбы — так называемые колхозы. Вдали вижу группу людей, растянувшихся длинной цепью. Приглядевшись, понимаю, что это женщины, нагруженные какими-то массивными узлами и свертками. Рядом с ними идут мужчины исключительно с пустыми руками. Ганса Вейхерта сильно раздражает то, что местные мужчины идут налегке, позволяя женщинам нести тяжелую поклажу. Старший нашего вагона, обер-ефрейтор, поясняет:
— В этой части России подобное является нормой. Паненки, девушки, и матки, матери и взрослые женщины, с детства воспитаны в духе подчинения пану, или мужчине. Здешние мужчины — абсолютные бездельники: это они решают, что делать женщинам. Они или бесцельно разгуливают повсюду, или постоянно спят на печи. Сейчас молодых мужчин не осталось, одни старики. Те, что моложе, давно ушли на фронт.
В последние дни наш обер-ефрейтор стал более разговорчивым. Оказывается, он неплохой человек. Все началось после того, как несколько наших солдат обратились к нему со словами «герр обер-ефрейтор». Он быстро поставил их на место, сказав, что они уже давно не на учебном плацу. Кроме того, обращаться на фронте к старшему по званию словом «герр» следует лишь к тем, у кого на погонах имеется шнурок, то есть, начиная с фельдфебеля.
— К вам следует обращаться на «вы»? — поинтересовался Громмель.
— Только попробуй, никаких «вы», называй меня просто «друг». На передовой так принято, запомни!
— Или «товарищ», — вставил какой-то тощий белобрысый солдат, фамилии которого я не знаю. Позднее мне кто-то сказал, что он был кандидатом в офицеры, и для получения звания должен повоевать на передовой.
Обер-ефрейтор вскинул руку в протестующем жесте.
— Боже мой, ни за что! Это слово лучше подходит для тыловиков или вообще штатских, чем для фронтовиков. Извини, дружище, но все «товарищи» убиты.
Затем он рассказал нам о своей боевой части. Это бывшая кавалерийская дивизия, которую весной 1942 года преобразовали в танковую дивизию. Он воюет в ее составе с тех пор, как их реорганизовали и перебросили в Россию. В июне он принимал участие в боях под Воронежем. Наши войска понесли там огромные потери, было много убитых и раненых. В июле и августе он воевал вместе со своей частью на берегах Чира и Дона и под Сталинградом.
Так, значит, все-таки Сталинград, как мы все и думали! Однако туда нам еще далеко добираться, а пока мы все еще седьмой день находимся в пути и единственное ощущение — бесконечная качка и толчки вагонов.
24–25 октября. Наш эшелон неизменно перегружен другими солдатами, которые подсаживаются с оружием и боеприпасами для войск, воюющих на передовой. Кто-то сказал, что прошлой ночью мы проехали Кременчуг. Из этого следует, что мы в самом центре Украины. Ефрейтор — теперь я знаю его фамилию — Фриц Марцог — говорит, что мы проедем через Днепропетровск и Ростов-на-Дону, а оттуда нас перебросят на северо-восток, в направлении Сталинграда. Он оказался прав: день спустя, ранним утром, мы прибываем в Ростов-на-Дону.
Поезд останавливается на некотором расстоянии от железнодорожного вокзала. Неподалеку оказывается водонапорная колонка, так что у нас появляется возможность умыться. Погода стоит прекрасная, тепло. Туман, правда, еще не рассеялся, и поэтому солнца пока не видно. Мы бегаем возле вагонов голые по пояс — нам сказали, что мы еще постоим здесь какое-то время. Я собираюсь навестить друзей, которые едут в соседнем вагоне, но тут начинается настоящее столпотворение. Мы слышим рокот двигателей и видим в небе три русских самолета-истребителя. В следующее мгновение раздается треск пулеметных очередей.
Еще до того, как раздается команда: «Внимание! Воздух! Всем в укрытие!», большинство из нас торопливо прячется под вагонами. Вижу искры, отлетающие от рельсов; слышу звяканье пуль, рикошетом отскакивающих от них. Вскоре налет заканчивается, но через несколько секунд слышен чей-то истошный крик: «Они возвращаются!».
Я вижу, как самолеты действительно разворачиваются и снова летят на нас. Мне кажется, что снова разверзся ад. Сирены воют так громко, что у меня возникает ощущение, будто вот-вот лопнут мои барабанные перепонки. Похоже, что сейчас ведут перекрестный огонь несколько зенитных батарей, расположенных неподалеку от железнодорожного узла. Три самолета немедленно разворачиваются и целыми и невредимыми улетают прочь. Мы изумленно разглядываем друг друга: все произошло так быстро и все так не похоже на учебные занятия в тренировочном лагере, когда инструктор командовал нам: «Воздушная тревога! В укрытие!» Теперь нам понятно, что все случившееся — самая настоящая реальность; всем ясно, почему мы сейчас спрятались гораздо быстрее, чем на плацу. Кто-то говорит, что среди нас есть раненый. Ранение оказывается несерьезным — царапина на ноге, с которой легко справятся медики.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Редчайший документ Второй Мировой. Откровения ветерана Панцерваффе. Уникальный фронтовой дневник стрелка бронеавтомобиля Sd.Kfz 222, которые применялись для разведки и боевого охранения в составе передовых отрядов и разведывательных батальонов танковых дивизий. Автор прошел всю войну на Восточном фронте, что называется, «от звонка до звонка» — с 22 июня 1941 года до падения Третьего Рейха. В эту книгу включены его фронтовые записи, относящиеся к первому году Великой Отечественной.
Уникальный фронтовой дневник ветерана танкового корпуса «Великая Германия» (Panzer-Korps «Großdeutschland»). Беспощадная «окопная правда» Восточного фронта. Всю войну немцы использовали это элитное соединение как «пожарную команду», бросая на самые опасные и угрожаемые участки. Украина и Литва, Венгрия, Румыния и Восточная Пруссия — автор прошел через самые жестокие и кровопролитные бои Второй Мировой, о которых рассказал в своей книге.
Война на Восточном фронте глазами немецких разведчиков и танкистов. Продолжение фронтового дневника ветерана Панцерваффе, воевавшего стрелком на бронеавтомобиле Sd.Kfz 231. Великолепно вооруженные, отличавшиеся невероятной проходимостью, эти восьмиосные бронемашины по праву считались лучшими в мире и применялись для разведки и боевого охранения в передовых отрядах танковых дивизий Вермахта и войск СС.«Сегодня снаряд русского орудия влетел прямо через открытый люк водителя внутрь нашей бронемашины. Раздался страшный взрыв.
Впервые на русском языке! Уникальные фронтовые записки офицера парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг». Откровения ветерана об ужасах войны на Восточном фронте. Поразительная судьба, достойная авантюрного романа.В начале войны Карлу Кноблауху довелось воевать и в передовом отряде пехотной дивизии, и наблюдателем воздушной разведки, а после тяжелого ранения, полученного в бою с советскими истребителями над Вязьмой, он по выздоровлении был направлен в парашютно-танковую дивизию «Герман Геринг», где всего за несколько месяцев сделал головокружительную карьеру — от командира взвода до командира батальона.