Кроваво-красная текила - [14]

Я разозлился и снова принялся рыться в коробке в поисках чего-нибудь попроще — может, Кафки или отчета о Черной Чуме, но вместо этого наткнулся на блокнот с записями отца.

Блокнот был огромным, на трех кольцах, в холщовом переплете и забит самыми разными листками и бумажками с записями, которые отец так и не удосужился выбросить. А еще я нашел пожелтевшие рисунки, сделанные им для меня, когда мне было лет пять или шесть — похожие на палочки фигурки солдат и самолеты, иллюстрировавшие его не слишком трезвые истории о Корейской войне. Я обнаружил письма, так и не отправленные друзьям, давно уже умершим и не дождавшимся этих писем, бесконечное множество страниц с записями, посвященными старым и неизвестным мне делам, и списки продуктов, составленные перед походами в магазин.

Я до сих пор не имею ни малейшего понятия, почему после похорон забрал блокнот из его стола, зачем сохранил и по какой причине решил сейчас туда заглянуть, но я уселся на футон и принялся его листать. Кое-где я заворачивал уголки, чтобы отметить страницы, которые по большей части давно забыл, но которые по каким-то причинам привлекли мое внимание. Одна из них особенно меня заинтересовала.

Пожелтевшая страничка из числа тех, что отец постоянно разбрасывал по дому, была заполнена беспорядочными заметками, обращенными к самому себе. Оказалось, что это записи для судебного заседания, где ему предстояло давать показания против Ги Уайта, жившего в Сан-Антонио и подозревавшегося в распространении наркотиков. В самом низу странички я прочитал: «Сабинал. Купить виски. Починить забор. Почистить камин».

Эта страничка вызвала у меня какое-то смутное беспокойство, когда я прочитал ее в первый раз, то же самое произошло и сейчас, но я не понимал, почему. Дело было не в имени Ги Уайта. Я плохо помнил суд над ним. Потом кто-то высказал предположение, что банда Уайта стояла за убийством отца, но он не раскрыл на суде никаких шокирующих подробностей. Семь слов, написанных в самом низу страницы, тревожили меня гораздо больше. Они звучали как напоминание о том, что следовало сделать в следующий раз, когда мы поедем на наше ранчо в окрестностях Сабинала. Но мы ездили туда только на Рождество, во время сезона охоты на оленей; записи же относились к апрелю, то есть были сделаны за месяц до убийства отца.

Я прикончил упаковку из шести банок пива «Шайнер Бок», пока читал, и испытал чувство, похожее на благодарность, когда неровные строчки начали расплываться у меня перед глазами.

Не знаю, в какой момент я на самом деле уснул, но, когда проснулся, уже совсем стемнело и звонил телефон. Я чуть не напоролся на гладильную доску, пытаясь снять трубку.

— Алло… — сказал я.

В голове у меня клубился туман, но я различал на заднем плане звуки бара — звон стаканов, мужские голоса, испанский и английский языки, музыкальный автомат, играющий Фредди Фендера. Мне никто не ответил, и я стал ждать. Позвонивший мне тоже чего-то ждал, но как-то уж слишком долго для обычного шутника, или кого-то, кто перебрал спиртного, перепутал номер и самым честным образом смутился из-за своей ошибки.

— Уезжай, — сказал он и отключился.

Разумеется, я не совсем проснулся, возможно, не окончательно протрезвел после выпитого пива, да еще слишком много размышлял о прошлом, но голос мужчины показался мне знакомым, похожим на голос моего отца.

Глава 10

На следующее утро я совершил серьезную ошибку, решив в качестве тренировки проделать у себя на заднем дворе упражнения тайцзицюань[24] с мечом. Я стал завтраком для небольшой армии комаров и перепугал до полусмерти соседей. Женщина, жившая рядом, вышла на улицу в голубом махровом халате где-то в половине девятого, выронила чашку с кофе, когда увидела, как я размахиваю клинком, быстро вернулась в дом и заперла за собой дверь. Разбитую чашку она оставила на крыльце. На другой стороне улицы за мной сквозь жалюзи на втором этаже с опаской наблюдали две пары огромных черных глаз. Наконец, Гэри Хейлс, шаркая, выполз наружу, даже не сняв пижамы, и равнодушным голосом спросил меня, чем это я тут занимаюсь. Вполне возможно, что он вообще спал на ходу.

Я остановился, чтобы отдышаться.

— Это такая зарядка, — объяснил я ему.

Он медленно моргнул, глядя на меч.

— С большими ножами?

— Вроде того. Они нужны, чтобы соблюдать осторожность во время упражнений.

— Можно не сомневаться.

Он почесал за ухом, наверное, пытался вспомнить, зачем вышел на улицу.

— Слушай, может, мне не стоит тренироваться на улице? — предположил я.

— Думаю, может, и не стоит, — не стал спорить он.

Прежде чем вернуться в дом, я посмотрел на парочку, следившую за мной с противоположной стороны улицы, и изобразил выпад мечом в их сторону. Жалюзи тут же опустились.

Приняв душ, я позвонил Лилиан, но вместо нее услышал автоответчик. Я решил, что она, скорее всего, едет на работу, поэтому набрал старый номер Карлона Макэффри из «Экспресс-ньюз».

Меня отфутболили к старшему оператору коммутатора газеты, она сообщила, что Карлон сейчас работает в отделе пятничных развлекательных новостей, и соединила меня с ним.

— Йо, — ответил Макэффри.