Кровавая плата - [90]
Брови Нормана сошлись на переносице. Он уставился на женщину на полу. Он радовался тому, что она умрет. Она прогнала смех. Все еще хмурясь, он зажег свечи и выключил верхний свет. В воцарившемся полумраке Корин резко вдохнула, но даже это не улучшило его настроения. Только когда уголь занялся, а воздух в комнате стал сизым от дыма с приместью ладана, его лицо просветлело.
Оставалась всего одна вещь.
Когда Вики в очередной раз открыла глаза, она оказалась близка к панике как никогда в жизни.
Когда вдруг стемнело?
Она видела пять мерцающих огоньков. Остальная комната, Корин, Норман исчезли. В воздухе витал тяжелый… странный запах, было трудно дышать.
Господи боже, я что, умираю?
Она попыталась двигаться, бороться, жить. Руки и ноги все еще были связаны. Это придало ей сил, сердце успокоилось, дыхание замедлилось. Если она связана, то еще не умерла. Пока что нет.
Огоньки – это свечи (что еще это может быть?), а воняет ладаном. Началось.
Она не видела, как подошел Норман, даже не поняла, что он там, пока парень не поправил очки у нее на носу. Его пальцы были теплыми. Норман с трудом сдвинул путы с левого запястья. Ей показалось, будто она различила тонкую полоску шрама, где Генри накануне пил кровь. Вики знала, что ей мерещится. При таком освещении в это время она бы не увидела, даже если бы ей отрубили руку полностью.
Она ощутила прикосновение холодного лезвия к коже – поцелуй стали вскрыл вену. Затем другую. В отличие от горизонтальных надрезов, которые они делали с Тони, Норман резал вертикально. Теплая жидкость собралась в основании ее ладони.
– Ты должна пережить призыв, – сообщил ей Норман, отодвигая ее руки от тела и превращая их в очередные символы вокруг пентаграммы. – Поэтому я вскрою только одно запястье. Не умирай слишком быстро.
Она услышала, как нож со стуком упал на пол рядом с ней, различила звук удаляющихся шагов.
Не дождешься, мать твою, я не… Гнев только ослаблял ее, поэтому она успокоилась. Отныне только самое необходимое. Никогда не говори «Я умру». Особенно когда это означает истечь кровью на грязном полу, позволив Армагеддону уничтожить город, а затем и весь мир. Она лежала на левом боку – значит, сердце сантиметрах в десяти над полом. Сконцентрировавшись на одном-единственном действии, она сумела подложить правую руку под левую, поднимая кровоточащее запястье как можно выше. Пусть не на десять сантиметров, но так кровотечение хоть немного замедлится.
Давление будет низким… я смогу продержаться… долго.
Возможно, это был как раз вопрос времени, но она постарается, чтобы это оказалось ее время, а не его.
Под весом головы ухо было прижато к полу – все, что она слышала, – ритмичное шипение, похожее на звук моря в раковине. Она лежала и слушала его, не обращая внимания на все громче распевающего Нормана.
Он обнаружил нужное здание среди комплекса даже без адреса. Каждый волосок на теле Генри встал дыбом от той силы, что эманировала вокруг, и ожидания зла. Он выскочил из машины еще до того, как она остановилась, а в следующий момент преодолел запертые двери и рванул в фойе. Армированное стекло не выдержало столкновения с бетонным вазоном, который Генри запустил в них.
Норман выплюнул последнее диссонирующее слово и позволил левой руке лечь на раскрытый гримуар, который он держал в правой. Горло саднило, глаза щипало, он дрожал от волнения, ожидая, когда мерцание в воздухе обозначит приход демона.
Но оно так и не появилось.
Пентаграмма была пуста, а в его голове пульсировал величественный ритм. Как вдруг уже в следующее мгновение, без всякого предупреждения, пентаграмма заполнилась, а от пульсации осталось лишь эхо.
Норман вскрикнул и упал на колени. Забыв о гримуаре, он обеими руками закрыл лицо.
Корин захныкала и обмякла: не в силах принять увиденное, сознание покинуло ее.
Вики попыталась сделать несколько неглубоких вдохов сквозь стиснутые зубы. Впервые в жизни она была рада тому, что не может как следует видеть. Вместе с нечетким силуэтом в пентаграмме вернулись все страхи и кошмары, которые она когда-либо испытывала – от детских испугов до вчерашних ужасов. Она сжала зубы, преодолевая желание застенать, и воспользовалась своим физическим состоянием – болью и слабостью, – чтобы изолировать себя от верховного демона. Мне и так уже настолько больно, что куда уж больше.
Судя по всему, существо в пентаграмме это забавляло.
Цвета смешивались так, как им не пристало, и создавали оттенки, что пронзали сердце и замораживали душу. Из них родилось существо со светлыми кудрями, голубыми глазами и очень-очень белыми зубами. Стройное, бесполое существо не претендовало на то, чтобы быть мужчиной или женщиной, и в то же время являлось и тем и другим.
– Довольно, – сказал верховный демон, и ужас слегка отпустил ее.
Он проверил границы своей тюрьмы, а затем осмотрел живых существ вокруг. Проигнорировав Корин, он тем не менее присел на корточки возле Вики и довольно улыбнулся, глядя на узоры, оставленные на полу кровью.
