Кровавая королева - [3]

Справедливость в тот день оказалась повержена, ибо моему отцу, который тоже был мормаером, пришлось отдать множество коров за убитых воинов Крайнену, а также их семьям и королю. Крайнен наслаждался победой, радуясь, что ему удалось сохранить и набитые церковные сундуки в Дункельде в неприкосновенности, и благосклонность своего монаршего тестя. Король же, старый Малькольм, предал своих свойственников Боде и Фаркухара. Мой отец так и не простил ему предательства. И эта обида, вкупе с предшествовавшими, не могла не стать источником пожара.

Вскоре я узнала, чем вызвано наше презрение к Малькольму. Из-за затеянных им распрей мы потеряли многих сородичей, включая отца Боде, короля Кеннета, который был убит тогда еще юным Малькольмом, носившим имя Разрушителя и занявшим после убийства трон своего двоюродного брата.

После этого моя цена еще больше возросла, ибо у Боде не было других наследников. А я являлась прямым потомком кельтских королей, и в моих жилах текла чистейшая королевская кровь. Я могла озолотить одним мановением своей руки.

Я — Грюада, дочь Боде Мак Кеннета, сына Дуфа. Мои предки были королями скоттов, и я была рождена в королевском доме клана Габрана, который гордится первым королем скоттов и пиктов Кеннетом Мак Алпином. Моя родословная восходит к пиктам, которые изначально населяли эти земли, и к пришедшим из Ирландии скоттам, которые обосновались в Аргилле. Мы гордимся своими предками и помним свои родословные наизусть.

Моя родословная включает в себя древние королевские династии Шотландии, потомком которых был мой отец, и кровь верховных королей Ирландии, начиная с Ниалла Нойгьяллаха, от которых происходила моя мать. Наше генеалогическое древо имеет много ответвлений, и некоторые ветви пребывают в состоянии вражды, но все они отходят от двух главных стволов — клана Габрана и клана Лоарна, которые в свою очередь выросли из одного и того же древнего королевского корня.

Жизнь моя постоянно находилась под угрозой, потому что любой взявший меня в жены мог претендовать на трон Шотландии. Не чувствовали себя в безопасности и мои родичи, ибо их смерть привела бы к истреблению нашего рода, что расчистило бы путь к трону другим претендентам. Вот чем чревата жизнь для потомков древних королевских родов.

Так что кровь предков принесла мне мало добра. Я была подобна жаворонку, беззаботно взлетевшему в небеса и не подозревающему о том, что за ним наблюдают ястребы, лишь выжидающие удобного момента, чтобы наброситься.

Во второй раз меня похитили, когда я гуляла по холмам со своей двоюродной сестрой Биток и горничной Эллой, саксонкой. Мне только что исполнилось тринадцать, ибо я была зачата в день святого Мартина и родилась в конце июля. Мы собирали растения для знахарки Маири, матери Биток. Она послала нас за плауном, тысячелистником и вереском, особенно его редкой белой разновидностью; мы складывали соцветия в огромную корзину, которую тащила Элла. Отыскав плаун, мы пропихивали правую руку в левый рукав, с тем чтобы не погубить целительную силу растения.

Летнее солнце в тот день пригревало особенно сильно, и я радовалась тому, что на мне всего лишь марлевая сорочка, легкое платье из голубовато-серой шерсти и простые кожаные туфли. Моя кормилица Мэв заплела мне волосы в одну толстую косу, подогнув ее и закрепив ремешком. Биток заметила, что мои волосы блестят, как бронза, и могут служить маяком в солнечном свете, так что Мэв, которая не спускала с меня глаз после смерти моей матери, сможет наблюдать за мной со стен Абернета и не тревожиться.

— Когда я выйду замуж, я покрою голову накидкой, — ответила я. — И Мэв не сможет меня отыскать, когда я отправлюсь за лавандой и вереском.

— Моя мать говорит, что их цветы отпугивают соглядатаев. Отпугнут они и Мэв, — заметила Биток, и мы рассмеялись.

Кузина Биток, дочь моего двоюродного дяди, была хорошо знакома с кельтскими обычаями. Элла родилась в Саксонии, в детстве ее украли и поработили ирландцы, и Боде купил ее на ярмарке в Дублине. Шотландские обычаи она знала хуже и относилась к ним с опаской; зато владела саксонским языком и обучила ему нас, а мы, в свою очередь, научили ее говорить по-гэльски.

У подножия холмов, на золотистых полях, мужчины собирали сено, а женщины в этот день освящали скот, привязывая к хвостам ветви можжевельника и окуривая его можжевеловым дымом. Считается, что у гэлов есть обереги на все случаи жизни и для любого живого существа. Но в тот день, когда мы отправились собирать цветы среди камней и торфа, никто не благословил нас.

Болтая и смеясь, мы бежали вперед, не глядя по сторонам, и мой телохранитель Дугал остался далеко позади. Биток, за ангельским белокурым обликом которой скрывалась шаловливая озорница, предложила проверить, сколько времени потребуется ленивому и добродушному Дугалу, чтобы отыскать нас.

Но вместо телохранителя из-за гребня холма появились люди, и в руках они держали его голову.

Биток завизжала, Элла уронила корзину, а я словно окаменела от ужаса. Из-за нагромождения валунов появились еще двое, и тут мы бросились наутек, но нас быстро догнали и моих подруг отшвырнули в сторону. Один из нападавших, несмотря на мое сопротивление, поднял меня, другой подхватил за ноги, и они ринулись к вершине, волоча меня, как подвешенный и раскачивающийся гамак.