Кровавая графиня - [35]

— Правильно! Правильно!

Вавро подкинул в костер хворосту — у него был такой вид, будто он уже поджигает чахтицкий замок.

— Всей этой знати надо свернуть шею, а Батори — прежде всего! — хмуро проговорил Андрей Дрозд. — Это единственное, что мы можем сделать! Ограбить и предать огню!

— Что ж, предположим, мы подожгли замок и сами осудили его хозяйку — и чего мы добьемся? Госпожу — несчастную жертву распутных разбойников до гроба будет сопровождать сочувствие и господ и простонародья, а мы бы в скором времени повстречались с ней в аду. На нас устроили бы такую погоню, какой еще свет не видывал! Нас бы тут же изловили, или мы бы узнали в каком-нибудь логове, что значит голодная смерть…

Так он охладил пыл разбойников, вызванный словами Андрея Дрозда. Через некоторое время Ян почувствовал, что постепенно склоняет их на свою сторону. Когда же он объяснил, что предстоит сделать ближайшей ночью, то прочел в их глазах ужас.

— Заглянем в храм и проверим, действительно ли предшественник нынешнего пастора Андрей Бертони тайно похоронил в нем девять погубленных в замке девушек.

У костра воцарилось гробовое молчание, оно нарушалось лишь треском горящего хвороста.

— Все, что угодно, только не это, други мои! — вскричал Вавро, который был суевернее остальных. — Могу с чертом схватиться на кулачках, в горящий ад проникнуть, но мертвых тревожить — увольте! А то до последнего часа не будет от них покоя!

— Вот именно: до последнего часа не будет вам от них покоя, — оборвал его Калина, — в том случае, если вы не захотите открыть тайну их гибели и не сделаете все, чтобы убийцы были наказаны.

— А чего мы добьемся, если и выкопаем их кости? — раздраженно осведомился Вавро.

— Мы бы доказали сомневающимся, что Алжбета Батори совершает кровавые преступления уже долгие годы. Гробы с прахом невинно убиенных жертв стали бы первым тяжким обвинением против хозяйки замка!

Ян долго еще говорил и наконец превозмог суеверный страх лесных братьев, боявшихся потревожить вечный сон несчастных девушек.

Как только стемнело, разбойники во главе с Калиной отправились в Чахтицы.

— Я с вами не пойду, для покойников вас и без меня достаточно, — усмехнулся Андрей Дрозд. — Не то чтобы я робел — просто с сегодняшнего дня буду наведываться в одно сомнительное местечко. Как справитесь со своим делом, заверните за Вишневое и свистните мне.

Разбойники тщательно пытались подбодрить себя. Суеверный трепет возвращался снова и снова. У храма они нерешительно постояли между крестами и надгробными камнями, залитыми лунным светом. Если бы не стыд, они бы не задумываясь пустились наутек.

Калина подошел к церковным дверям. Он был уверен, что на кладбище ничего не найдут. Там тайных могил быть не может. Все Чахтицы знают о месте каждой новой могилы. Здесь нет загадок.

Дверь была, как обычно, отворена.

Разбойники робко вошли в храм вслед за Калиной и, спотыкаясь, стали бродить между скамьями в великом волнении.

Перед алтарем тихо мигала вечная лампада, и сквозь оконные витражи с трудом продирались бескровные лунные лучи.

Церковь теперь принадлежала евангелистам. Тем не менее католическая негасимая лампада не переставала здесь светить суеверия ради, гласившего, что стоит лампаде погаснуть, как церковь тут же рухнет. Да и без этого поверья в церкви ничего не стали бы менять, ибо все равно никто не был уверен, не будут ли уже завтра снова служить католическую мессу.

Вера меняется здесь в соответствии с настроениями и религиозными колебаниями господ. И какую веру исповедует господин, такую же веру должна исповедовать вся округа.

Калина взял из ризницы восковую свечку, зажег ее от лампады и осветил камень, под которым покоился последний Орсаг[32]. На мраморной доске выступала фигура рыцаря с хоругвью в руке, в ногах его виднелся орсаговский герб и надпись: «Hie jacet Spectabilis act agniricus Dums olim Comes Christophoeus Orszagh de Guth Judex Ciriae ac consiliarius Sacrae. Rom. Caesarae Mattis nec non Comitatus Neogradien. Comes. Obit aetatis a. 32 Die Oct 1567»[33]. Калина читал надпись, которую давно знал наизусть, ибо, в бытность свою католиком, пока поместье со всеми подданными еще не перешло в евангелическую веру, прислуживал при богослужении. Теперь он смотрел на надпись, словно вычитал в ней нечто новое, словно между обветшалыми буквами ему открылась небывалая тайна.

— Други мои, давайте поднимем этот камень, — сказал он разбойникам, стоявшим рядом и не осмеливавшимся произнести ни слова. Он знал, что если что-то и можно найти, так только в гробнице Орсага, гробнице бывшего хозяина чахтицкого града.

Разбойники повиновались, не произнося и звука. Они подняли тяжелый камень и бесшумно опустили его рядом с проемом… Из гробницы повеяло тяжелым духом. Калина не колеблясь спустился со свечой вниз. Осмотрелся, глаза его тут же вспыхнули любопытством.

— Здесь они! — воскликнул Ян. — Девять гробов положены на гроб Криштофа Орсага и рядом с ним. Вынесем их, только Орсага оставим!

Он позвал Вавро.

Тот нехотя повиновался.

— Видишь, — объяснил ему Калина, — в этом большом драгоценном гробу лежит последний Орсаг, а в этих девяти необструганных дощатых гробах — девять несчастных девушек, которых мы ищем…