Кровавая графиня - [33]
Он осторожно сжал ожерелье сзади и поднял его. Ничего не произошло. Железная дева была недвижна. Он поднял ожерелье еще раз — и снова безрезультатно. В чем же дело? Немного подумав, он нашел причину. В спине куклы он обнаружил маленькое отверстие, в углу сундука — блестящую серебряную ручку: механизм куклы, несомненно, был заводной. Когда он завел его и затем поднял ожерелье, внутри железной девы что-то загремело, зазвякало, руки мгновенно поднялись для объятия, грудь раскрылась, и ножи пришли в движение.
Он заглянул в грудь куклы. Увидел множество больших и маленьких колесиков, точно в часовом механизме. А в часовом ремесле он неплохо разбирался и потому осмотрел колесики с живым интересом. Вскоре лицо его осветилось радостью. Оказалось, что одно из колесиков сидело непрочно. Оно расшаталось, и зубцы его лишь по временам касались ближайших колесиков: из-за этого ножи выступали из груди девы не полностью.
Он подправил колесико, завел механизм и остался доволен: ножи теперь высовывались до уровня обнимавших рук.
Но радость от удачного исхода тут же испарилась. Мастер мрачно воззрился на отлаженное орудие смерти. И несколькими движениями снова привел в негодность железную деву.
Двести золотых, высыпанных кучкой из кошелька, соблазнительно блестели в давящей тишине. Сколько счастья и радости можно купить за эту кучку золота! Когда он это себе представил, у него закружилась голова. Но нет, он не осквернит свои руки такой гнусной работой. Возьми он это вознаграждение, так мог бы построить дом с отменной мастерской, и еще осталось бы на корову да на участок земли. Зажил бы с родителями под одной крышей, и до самой смерти они бы не знали забот. Но нет, нет, даже если бы он мог построить дворец, купаться в вине и одеваться в шелка, он и то не погрешил бы против совести. Но что же его ждет, если он не выполнит работу?
Он представил себе ухмыляющуюся рожу Фицко, а при мысли о чахтицкой госпоже его и вовсе охватила дрожь. Он рискует жизнью. А прояви он послушание, снискал бы ее доверие и обрел бы не только двести золотых, но и богатую жизнь до старости.
Честная душа тяжко боролась с искушением. И побелила. Будь что будет — он не исправит поломку в железной деве.
И тут в памяти возник образ Барборы: после жестокого удара, нанесенного ею, не так уж и трудно расстаться с жизнью. Вверив себя судьбе, он вспомнил об еде и питье. Вкусно поел, опорожнил кувшин с вином. Когда же изо всех посудин на него смотрело только чистое дно, вдруг мелькнула мысль, а не отравлены ли пища и вино? Ведь таким путем Фицко легко бы убрал его и прикарманил награду за труд.
Убедившись, что его не отравили, мастер решил попытаться бежать, прежде чем за ним явится Фицко.
Он встал и принялся осматривать и ощупывать покрытые коврами стены. Вот здесь за ковром дверь, через которую исчез Фицко. Пришли они не оттуда, да и вообще проникли они сюда не через дверь. Он хорошо помнит, что перед входом в застенок он не слышал скрипа ключа или двери. Несомненно, сюда ведут два входа. Одним воспользовался Фицко, чтобы выйти, через другой они вошли сюда.
В иных условиях Павел бы запрыгал от радости, заметив то, что давно следовало заметить. Ведь в подземелье должен откуда-то проникать воздух. Да и искать не надо: указателем служил сам факельный чад. Он, словно черная змея, заворачивал за спиной железной девы к углу застенка и там приникал к ковру, просачиваясь сквозь него.
Там-то и должна была находиться отдушина. Он подскочил к углу и отогнул ковер. В лицо ударила волна холодного воздуха, и перед ним открылось углубление — шириной в метр и высотой метра в два.
Вглядевшись в него, Ледерер перестал хмуриться. Уверенно подумалось: с помощью своих инструментов он непременно выберется на свободу.
Он взял в одну руку горящий факел, другой, незажженный, сунул про запас под мышку, а левой рукой прижал ящичек со слесарным инструментом. Торжествующе кивнул железной деве, пнул ногой кучку золота и исчез в темном углублении.
Не успел мастер сделать и двух шагов, как скатился в яму, прикрытую ковром. Оказавшись на твердой почве, он огляделся и сам над собой посмеялся: его снова со всех сторон окружали стены, покрытые коврами, — а он, дурень, мечтал о свободе! Разочарованно собирая напильники, долото, клещи и прочие инструменты, рассыпавшиеся при падений, он в свете факела заметил ряды мраморных плиток, которыми было выложено углубление. Тут же он обнаружил и подземный желоб, идущий от угла застенка. И сразу догадался о смысле открытия…
Железная кукла стоит в углу у входа. От нее под полом ведет желоб в это углубление, где чахтицкая госпожа принимает кровавые ванны. Или пока тут все только готовилось к этому?
Он еще раз внимательно оглядел ванну.
Нет, ею явно еще не пользовались. Ведь даже после самой тщательной уборки в ней должно было остаться хоть какое-то пятнышко, хоть самый что ни есть незаметный след крови. Он еще раз осмотрел и железную куклу. И не обнаружил на ножах даже самой маленькой царапинки, ни одна деталь не покрылась ржавчиной. Значит, здесь немыслимое кровопролитие еще только замышлялось.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».