Кровавая графиня - [17]

Но она и сама не была уверена, удастся ли им это, поэтому, повернувшись к Анне и Илоне, повелительно шепнула:

— Скорее на башню! Бейте тревогу!

Фицко и гайдуки, побуждаемые ее выкриками, бросились к Дрозду, пытаясь окружить его.

— Ни с места! — угрожающе предостерег Дрозд. — Кто из вас дотронется до меня, тому смерти не миновать! Хозяйка Чахтиц, — продолжал он, грозно выпрямившись, — я пришел сюда по собственной воле, как посланец. С послами так не поступают!

— Ха-ха-ха! — злобным смехом ответила она. — Мне следовало сразу же, как ты явился сюда, велеть тебя вздернуть на ближайшем дереве, а не заводить с тобой разговоры. Разбойник собирается нас учить хорошим манерам! Ну погоди, мы тебя сами научим!

Стараясь угодить ей, Фицко собрал все силы и кинулся на Дрозда. Но тот ударил его железным кулаком. Горбун отлетел на несколько метров. Он визжал от боли и злости, но встать на ноги так и не смог.

— Отдаюсь в ваши руки добровольно. Измарали вы мой ментик, истоптали кармазиновые сапожки. Но видано ли, чтобы в таком благородном наряде драться по-мужицки на кулачки. Саблю, к сожалению, я дома забыл. А то нанизал бы я на нее ваши головушки, точно дыни, — смеялся Дрозд. — Верно говорю: сдаюсь добровольно, но прежде выслушай, госпожа.

Гайдуки испытывали явное облегчение, все равно никто из них не надеялся одолеть великана. Графиня удивленно уставилась на него.

— Добровольно отдамся в руки твоим гайдукам, — повторил Дрозд спокойным, рассудительным голосом, — но сперва взвесь, что тебе дороже: моя жизнь или твои чахтицкие и миявские дома и дворы.

Госпожа не сразу сообразила, о чем речь.

— А дело вот какое, — продолжал он. — Ежели я к полудню не ворочусь к своим или не дам понять, что со мной ничего не стряслось, вечером на твоих поместьях запоют красные петухи и небо заалеет от пламени!

Гайдуки передернулись, представив себе горящие замки, дворы, амбары и стога. Но чахтицкую госпожу эта картина вовсе не ужаснула, гнев ее, похоже, улетучился.

По ее лицу пробежала загадочная улыбка, и она спокойно сказала:

— Мне твоя жизнь дороже всех надашдивских и баторивских владений!

— Что ж, я слову своему хозяин. Отдаюсь в ваши руки. Гайдуки, вот он я, вяжите!

Служители недоверчиво смотрели на руки Дрозда. Неужто он и вправду даст себя связать, не оказывая сопротивления? Ведь ему же уготована виселица!

— Рядом с «кобылой» лежат веревки! — присоветовал силач гайдукам, и лишь теперь они поверили, что он и впрямь поддается.

Вскоре он уже лежал, связанный, на земле. Боясь, что Дрозд шутит над ними и что, того и гляди, подымется и опять полезет в драку, гайдуки крепко-накрепко связали его — сами аж запыхались. Лукавая улыбка госпожи сменилась насмешливой ухмылкой.

— Силы тебе не занимать, — обратилась она к Дрозду, — но ума у тебя ни на грош. Немного же труда потребовалось, чтоб схватить тебя, ха-ха! Но не бойся, на виселице тебя не вздернут, но как только твои люди подпалят какой-нибудь из моих дворов или стогов, я велю тебя заживо изжарить. А заодно с тобой и старуху Калинову и Маришу Шутовскую. Но ежели ты над ними сжалишься и предпочтешь виселицу, то вели своим дружкам смириться с тем, что им тебя уж не видать.

— Смеется тот, кто смеется последним, — спокойно возразил пленник. — Стоит мне дернуть руками, и я окажусь на свободе, словно меня связали нитками.

— Хвастун! — рассмеялась госпожа.

Но гайдукам было не до смеха — они уже кое-что знали о невиданной силе Дрозда и вполне допускали, что ему ничего не стоит освободиться.

— Я и вправду не прочь освободиться, раз ты обманула меня и обещаешь повесить или заживо сжечь. Вели гайдукам притащить из маслобойни жернов и положить на меня, а то как бы мне не упорхнуть.

Не дожидаясь приказа, гайдуки наперегонки помчались за жерновом.

Между тем смех хозяйки замка сменился растерянностью. Не веря своим глазам, она оглядывала Дрозда, который вдруг зашевелился, сел, после чего произнес:

— Сейчас, еще немного, и я управлюсь!

В следующее мгновение из уст госпожи вырвался крик ужаса: Дрозд освободился от пут и угрожающе встал перед ней.

— Видишь, кто смеется последним. Я ведь хорошо знаю тебя и всю господскую свору. Я понимал, что рискую жизнью, отправляясь в замок, а вот же — оказался здесь хозяином не только своей, но и твоей жизни. Вот этими руками проще простого задушить тебя…

И он протянул к ней руки. Она ахнула от страха, словно уже почувствовала его сокрушительную силу.

Утреннюю тишину вдруг заполнил колокольный звон: били в набат. С самой большой башни на западной стороне храма и с башни поменьше, что над санктуарием[24], на Чахтицы низвергался тревожный звон. Это звонили Анна и Илона, да так, будто полгорода пылало в огне.

Люди собирались на улицах, испуганно допытываясь, что же такое случилось.

Владелица замка прислушивалась к колокольному звону, точно к сладостной музыке, и ее страх мало-помалу стал рассеиваться.

Когда гайдуки, тащившие жернов, увидели свободного силача, они уронили ношу и замерли как вкопанные. Так они стояли бы до самого вечера, если бы госпожа снова не приказала схватить разбойника.

Колокольный звон ничуть не смутил Дрозда. Он подскочил к ближней телеге, молниеносно выдернул дышло и, сжимая его обеими руками, стал спокойно дожидаться приближавшихся слуг.