Кровь, золото и помидоры - [7]

Моя тактика по обрушению стен, как и переизобретение кирок и стратегии взятия крепостей придуманной в семнадцатом веке маршалом Вобаном, оказались слишком эффективными для века, даже не знавшего пороха и пушек. Лучники и арбалетчики вообще ничего не могли противопоставить траншеям и появляющимся из-под земли войскам, это настолько деморализовало каждый следующий взятый нами город, что буквально через месяц они сдавались один за другим, сопротивлялись только те, в которых засел обороняться очередной польский князь, судьба которого была крайне незавидной, как, впрочем, и всей воинской шляхты, которую по моему приказу вырезали или вешали под ноль. Поэтому-то они и дрались до последнего, понимая, что терять им нечего. Купцы и знатные горожане же, предпочитали лучше расставаться с деньгами, чем с жизнью.

Через месяц непрерывных маршей и копания земли, мы вышли наконец к землям Мешко Старого — основного конкурента на Польское княжество, после безвременно умершего от усечения головы в Кракове Лешека Белого. Передовые дозоры лёгкой конницы принесли удивительные новости, впереди нас ждало войско, стоявшее лагерем, и ожидающее видимо генерального сражения.

— Неужели? — удивился я, сам решив проверить эту информацию и выехав вместе с сеньором Бароцци, и правда вскоре увидел большой лагерь с кучей разных баннеров и флагов. Которые подсказали мне, что тут собрались как недобитое нами ранее польское дворянство, так и сам князь.

— Я раньше не видел эти флаги, — я показал рукой ему на неизвестные мне полотнища, — кто это?

— Не имею ни малейшего понятия сеньор Витале, — хмыкнул старик, — это вы в местных реалиях плаваете словно рыба в воде. Со всеми этими «пше» и «пхе», тьфу ты язык сломаешь.

— Хм, — я задумался, посматривая на стяги, которых раньше у поляков не видел.

— Отправьте послов, пусть поинтересуются, — попросил его я.

Уже через час получив ответ, который меня обескуражил, оказалось это стяги волынского князя Романа Мстиславовича, который дружил с поляками и помогал им последние годы. Сражаться со своими, пусть и сородичами из прошлого, мне не сильно хотелось, я отправил запрос на переговоры. Договорились на завтра утро, так что остаток дня я провёл, рассылая разъезды, которые изучали местность и привозили мне свежие данные.

* * *

Солнце слепило, так что пришлось прикрывать рукой глаза, когда мы ехали навстречу. Это я тоже отметил, как и то, что военачальник поляков, кто бы ни возглавлял сейчас сборное войско, грамотно использовал местность, встав на верхушке холма, так что нападающим пришлось бы брать его, карабкаясь вверх и уж точно ни о какой атаке кавалерии не могло быть и речи в этом случае. Если я прикажу напасть на них сейчас, жертв с моей стороны будет просто чудовищное количество и военачальник с другой стороны это очень хорошо понимал, так что и выехали от поляков, всего пять человек, как я увидел, знамён Мешко Старого среди них не было. Видимо ему не о чём было со мной разговаривать.

Взяв с собой сеньора Бароцци и ещё трёх капитанов наёмников, чтобы число было равным пяти, как и у противников, мы выдвинулись им навстречу. Подъезжая, все внимательно разглядывали друг друга, подмечая, что мы внешне сильно отличались друг от друга. На послах от польской стороны были лишь кольчужные доспехи и высокие шлемы, а на мне с моим военачальником, поверх них ещё были одеты бригантины, не говоря уже о кольчужных чулках и рукавицах. У наёмников этого не имелось, они-то как раз больше походили на парламентёров в плане вооружения и доспехов.

Процесс разглядывания затянулся, пока видный мужчина лет пятидесяти с волевым красивым лицом, которое украшала окладистая борода, не обратился ко мне на латыни.

— Это ты, венецианец, именуемый Витале Дандоло?

Я перешёл на русский с новгородским говором.

— Верно. А с кем имею честь разговаривать я?

У многих послов расширились глаза, особенно у говорившего.

— Князь волынский Роман Мстиславович, — представился он на нём же.

— У меня предложение к вам великий князь, — я наклонился и опёрся на луку глубокого седла, которые были здесь только у нас с военачальником, — возвращайтесь к себе и правьте там долго и мудро.

— А иначе что? — его глаза сузились и похолодели.

— Я всё равно захвачу Польшу и возведу на трон французскую королеву, — я пожал плечами, — осталось не так много княжеств, которые мне непокорны, зато вы князь не подвергните свою жизнь опасности.

— Меня это не пугает, — отрезал гордо он, — тем более, ты ещё не победил.

— Это князь, лишь вопрос времени, — спокойно ответил я.

— Бахвалься собака, — выругался в мою сторону сопровождающий его поляк, — твоя голова первой окажется на пике!

— Я предупредил вас Роман Мстиславович, — не обратил я на ляха никакого внимания, — встанете против меня, подвергнете опасности Волынь.

Он ничего не ответил, лишь повернул коня и поехал обратно. Мы сделали то же самое.

Вернувшись к лагерю, который привычно окапывался и обставлялся частоколом, я созвал совещание, на которое прибыли все, хоть сколько значимые предводители своих отрядов. Спросив совета, я около трёх часов слушал тактики, которые привели бы нас к победе, правда вкупе с большими жертвами. Не став ничего отвечать, я поблагодарил и распустил совет. Затем традиционно размявшись перед сном в спарринге, и окатив себя водой, я дал служанкам переодеть себя в чистое, старательно делая вид, что не замечаю восставший орган, когда они прикасались руками к моему телу. Они, впрочем, тоже старательно убирали руки от опасной для их девственности области.