Кровь Заката - [54]

– Дорогая сестра, мне нужно с вами поговорить, я не сделаю вам ничего плохого, но не поднимайте шума.

Она издала какое-то сдавленное мяуканье, которое можно было расценить как согласие. Тагэре так и расценил.

– Извините за позднее вторжение, – в его голосе чувствовалась привычная ирония, – но вы, вероятно, заперли дверь изнутри, а я не хотел, чтобы кто-то заметил, как я ночью ломлюсь к наперснице своей жены. Так что пришлось воспользоваться окном.

– Вы в своем замке, монсигнор, к тому же я уверена, что под крышей Тагэре мне ничего не грозит, – холодно произнесла Анастазия, но вся ее кровь бросилась в лицо. Если бы в комнате было светло, герцог бы это непременно заметил, но благословенная темнота скрыла ее замешательство. Интересно, о чем собрался тайно говорить властитель Тагэре с циалианской сестрой? Наверняка в дело замешана политика. И девушка мысленно немедленно предала и бланкиссиму, и свой обет. Она в меру своих сил поможет герцогу и, уж конечно, никому его не выдаст. Может быть, с этой тайны, с этого ночного разговора начнется их если не дружба, то хотя бы общение наедине.

– Так-таки и ничего? – Голос Шарля звучал весело, но в нем чувствовалось некоторое напряжение. – Не скажу, что мне так уж лестно слышать такое о своей скромной персоне. Но в таком случае, почему вы меня избегаете? Почему ушли сегодня с пира? Уверяю вас, он не мог превратиться в разнузданную оргию, так как на нем были не только мои воины, но и моя жена со своими дамами. Все было не менее пристойно, чем у вас, ведь, если мне не изменяет память, циалианки по праздникам трапезничают вместе со своими рыцарями.

– Это так, – подтвердила Анастазия, – но я никогда не любила подобных забав.

– Потому что вы ненавидите мужчин, – поинтересовался герцог, – или же потому что слишком их любите?

– Потому что, – начала Анастазия и замолкла, поняв, что любой ответ на этот вопрос будет глупым.

– Так почему? – повторил герцог. – Жаль, мы сидим в темноте и я не могу видеть выражения вашего лица, оно наверняка прелестно. В довершение всего вы молчите. Что ж, если нельзя пустить в ход зрение и слух, придется пустить в ход то чувство, которому темнота не помеха.

Соланж хотела что-то ответить, но не успела, почувствовав на своих губах губы Шарля Тагэре. Он был немного пьян, но отвращения и страха это не вызывало. Девушка сама не понимала, что с ней творится, но ни вырываться, ни кричать ей и в голову не пришло. В каком-то странном оцепенении она позволяла герцогу ласкать себя, не отвечая ему, но и не сопротивляясь. Он что-то ей говорил, Сола пыталась понять, однако новизна ощущений и какой-то непонятный ужас, захвативший ее с головой, превратил ее в безвольную куклу.

Она не пыталась протестовать даже тогда, когда он со смешком толкнул ее на постель и, отбросив в сторону спасительное одеяло, улегся рядом, как был – в бархатном костюме и сапогах.

– Это уже становится интересным, сигнора, – хрипловатый шепот над самым ухом сводил с ума, – вы умеете говорить, я это знаю… наверное, вы не хотите оскорблять свою святую словом? А как насчет действия? – Герцог с силой прижал ее к себе, а потом внезапно отпустил и встал. Она дрожала, ничего не понимая, а потом все же повернула голову на шорох. Даже в темноте было понятно, что Шарль торопливо раздевается. Анастазия не столько видела, сколько угадывала его быстрые движения. Затем он снова бросился на кровать, бесцеремонно притянув ее к себе.

– Вы предпочитаете, чтобы вас раздевали, не так ли? Я к вашим услугам. – Сдернуть с нее простенькую рубашку труда не составляло, сердце Солы бешено стучало, она дрожала, но так и не смогла разлепить губ. Мысли лихорадочно сменяли друг друга, с ней что-то делали, и она не могла ничего понять, а потом пришла боль, и она не выдержала и слабо вскрикнула, но ее, похоже, не слышали. Наконец все закончилось, и герцог ее отпустил. Она дрожала от холода, боли и возбуждения, но не решалась перегнуться через него и поднять сброшенное на пол одеяло. Она чувствовала себя грязной и удивительно несчастной. В носу защипало, и Сола с силой закусила губу, пытаясь не расплакаться.

О человеке, занимавшем последний месяц все ее мысли, она словно бы и забыла и пришла в себя, только когда герцог с силой сжал ее плечо.

– Проклятый! – В голосе слышались одновременно бешенство и удивление. – Почему ты мне не сказала?

– Ч-ч-что? – выдавила из себя Анастазия.

– Что ты девственница.

– Сигнор не спрашивал.

– Но ты ведь… Или мне показалось? – Он был явно растерян. – Ты ведь ничего не имела против…

– Я ничего не поняла, – прошептала девушка, – я… так вышло…

Он тихонько провел ладонью по ее лицу:

– Плачешь? Конечно, плачешь…

– Холодно, – не к месту сказала Сола.

– Какой же я дурак. – Шарль наконец поднял одеяло, а потом привлек ее к себе, но на этот раз совсем иначе, осторожно и ласково. – Меня убить мало за то, что я натворил. Я ведь был уверен, что у тебя была куча любовников-рыцарей… Меня просто бесило твое ханжество, а оказывается, ты и вправду была боговой невестой… Сделанного не исправишь, но что я должен сделать, чтоб хоть как-то искупить? Что?