Кровь за кровь - [14]

Его корежило от стыда и чувства вины, но вместе с тем счастье распирало его грудную клетку до предела. Алена принадлежала ему! Пусть недолго, пусть украдкой, но она была его девушкой, его любовницей. А что если это навсегда? Если Алена теперь предпочтет Романа Николаю?

А как же дружба?

Но разве любовь не важнее дружбы?

Весь день Роман ходил сам не свой, преисполняясь то надеждой, то стыдом за содеянное. На пляж не пошел, не зная, как вести себя, если Николай появится там и начнет выяснять отношения с Аленой. Он поднялся на горное шоссе и долго бродил там из стороны в сторону, не замечая великолепных видов, раскинувшихся внизу.

После обеда Роман спустился к отелю, застал Алену одну, и у них все повторилось, с тем отличием, что теперь она была трезва и преисполнена мрачной решимости поквитаться с Николаем по полной программе. У них был не просто секс, у них было все, даже какие-то слова, которые они шептали друг-другу, задыхаясь.

А под вечер явился Николай, трезвый и несчастный. Выяснилось, что прошлым вечером, шляясь по Албене, он опять столкнулся с французами, и те вызвали полицию. Всю ночь и сегодняшний день он провел в каталажке, не имея возможности связаться с друзьями. Его собирались отдать под суд, но, к счастью, тот негр, которому Николай разбил лицо, сжалился и забрал заявление.

Выслушав его, Алена хлестнула его по щеке, а потом бросилась на шею и стала целовать. Опустошенный, оцепеневший от горя и душевной боли, Роман до утра слушал, как эти двое наверстывают упущенное. Более жестокой пытки в его жизни не было ни до, ни после. Но настоящая беда приключилась на следующий день. Когда они втроем возвращались с пляжа, Николай зашел в магазин за водой, а Роман с Аленой присели на скамейку в тени. Она велела ему все забыть. Он буркнул, что давно забыл.

В этот момент из магазина вышел Николай. К нему подскочили две блондинки, одна с выгоревшими волосами до попы, другая в кудряшках. Они стали дергать его за руки и что-то рассказывать, хохоча. Он глупо улыбался и не смотрел в сторону Алены. Совершенно напрасно. Ее настроение стремительно менялось прямо на глазах. Глядя на нее, Роман понял, что выражение «метать молнии из глаз» выдумано писателями не для красного словца.

Одна из таких молний достигла наконец Николая, он повернул голову и увидел Алену. Отделавшись от блондинок, цеплявшихся за плечи, он подошел к скамейке и брякнул:

— Сестры. Полячки. Дуры набитые.

— Вот, значит, в какой каталажке ты сидел, — сказала Алена, побледневшая так, словно все эти дни не жарилась на солнце.

— Нет, они привязались, когда я… я… в общем, когда я один гулял, — виновато произнес Николай. — Понимаешь, я выпил и думал, что между нами все кончено. Ну и хотел что-то тебе назло сделать.

— Ах так? Назло?

Тут Алена повернулась к Роману и стала целовать его взасос. Николай их разнял, как разнимает боксеров рефери на ринге. Алена сказала ему, что напрасно он старается, потому что у них все уже было. Она тоже умеет делать назло. И гораздо больнее, чем он.

Сейчас это вспоминалось как глупый фарс, как дешевая мелодрама, но тогда они были молоды, влюблены и безрассудны. Николай посмотрел Роману в глаза, все понял и бросился в драку. Ну, в действительности это было самое настоящее избиение. К счастью для Романа, продолжалось оно недолго, иначе он на всю жизнь остался бы калекой. Николая скрутили болгарские полицейские, проезжавшие мимо в патрульной машине. До того как они его увели, он успел крикнуть Алене, чтобы она убиралась из его жизни, что он ее ненавидит и никогда — никогда не простит.

Курортный рай закончился. Тем же вечером Алена отбыла на родину, напросившись в попутчицы какой-то компании с авто. Николай пропал в болгарских застенках. Как сообщили в полиции, его отвезли в Софию и посадили там в тюрьму за хулиганство и нарушение общественного порядка. Роман туда не поехал. Он дождался автобуса и, голодный и отощавший, вернулся домой.

Вот и все. Конец истории. Больше он не виделся ни с Аленой, ни с Николаем. И вот судьбе вдруг вздумалось свести их снова. Зачем?

Будучи программистом, Роман ответил на этот вопрос по-своему. Когда программа дает сбой, нужно все стирать и переписывать с нуля.

Айтишник расспрашивал что-то про анти-паттерны, но Роман его не слышал. Он все думал про Алену, про Николая, гадая, получится ли все исправить. Или лучше сделать вид, что ничего не случилось? Забыть все, как сон, и ехать по накатанной колее дальше?

Для Романа, да и для остальных, так было бы лучше всего, но, разумеется, он поступил иначе.

2 декабря. День. НИИ «ВТОРЦВЕТМЕТ»

В бытность СССР этот научно-исследовательский институт был всесоюзным, что сказалось на его масштабах и архитектурных особенностях. Нынче белое девятиэтажное здание в центре города вовсе не выглядело таким помпезным, как в прежние времена. Фасад уродовали старенькие кондиционеры и выгрызенные временем бреши в плиточной облицовке. На входе сидел вахтер, точно приглашенный на работу прямиком из ретро-сериала про то, как «эх, хорошо в стране советской жить». Он долго мурыжил Переверзина на входе, то всматриваясь в паспорт, то сверяя фамилию с записью в журнале пропусков. Его так и хотелось назвать «папашей», но не по-доброму, а сердито, после чего сгрести за шкирку и как следует приложить лбом об стол, за которым он нес вахту.