Кровь за кровь - [13]

Примерно на четвертый или пятый день он уже хотел уехать, но денег не было, а оплаченный автобус маячил отдаленной перспективой. И тут произошло непредвиденное. Николай и Алена поссорились. Нет, это слишком мягко сказано. Был самый настоящий скандал — с криками, оскорблениями, слезами и… пощечиной. Той самой роковой пощечиной, после которой ничто и никогда уже не было по-прежнему.

Роман навсегда запомнил тот день. Двадцать восьмого июня — вот когда это случилось. А двадцать девятого Алена уже принадлежала ему, а не Николаю. Такая вот драматическая перемена.

Началось с того, что Николай приревновал Алену к французам. Их целая компания рядом на пляже расположилась. Они что-то отмечали, балагурили, пускали по кругу бутылки красного вина. Один французский турист очень смешно передразнивал колоритных пляжников, надувал щеки, выпячивал грудь или, наоборот, живот, семеня по песку выгнутыми колесом ногами. Особенно он начал стараться, когда заметил, что Алена за ним не только наблюдает, но и хохочет. А смеялась она, придерживая ладонями верхнюю часть купальника, что выглядело и соблазнительно, и вызывающе. Короче говоря, Николай сделал ей замечание. Алена, обласканная вниманием французов, ответила ему резковато. Зрители поддержали ее одобрительными возгласами и шутливыми аплодисментами. Особенно старался темнокожий красавчик с животом, похожим на стиральную доску от обилия мускулов. Николай сказал компании пару ласковых, после чего французы, разгоряченные вином и мушкетерским прошлым, полезли на рожон. Минуту спустя мускулистый негр безучастно сидел на песке, облизывая окровавленные губы, мастер пародии шмыгал расквашенным носом, а третий француз благоразумно укрылся за спинами истошно вопящих подруг.

Не дожидаясь прибытия полиции, друзья спешно ретировались. По пути в отель Алена принялась выговаривать Николаю, а он, еще не остыв после потасовки, в грубой форме предложил ей следить за собой, а не указывать ему, что делать, а чего нет. В определенной мере оба были правы, а потому ни он, ни она не нашли возможным уступить друг другу. Завязалась неприятная сцена, сопровождавшаяся воинственным размахиванием рук. Безуспешно попытавшись успокоить и помирить друзей, Роман плюнул и ушел.

Обедал он в гордом одиночестве, а когда вернулся в отель, там была только Алена. Примерно полчаса она злилась, потом столько же дулась, а затем отправилась на поиски Николая. Вечером к поисковой операции пришлось подключиться и Роману, но тщетно. Николай как сквозь землю провалился. Последним, кто его видел, был знакомый бармен, у которого друзья угощались пивом. Мешая болгарские слова с русскими, он объяснил, что «Николя» заглядывал сегодня и был уже очень… (последовал жест, означающий головокружение). Припомнили выпившего Колю и на аллее художников, где курортники совершали вечерние променады. И здесь тоже обратили внимание, что он был, мягко говоря, нетрезв.

Роман отвел примолкшую Алену в отель. Ожидая Николая, они до полуночи просидели на балконе, но было уже ясно, что он загулял основательно и может не появиться до утра. Характер у Николая до встречи с Аленой был загульный, а выпить он мог столько, что никто из приятелей никогда не мог угнаться за ним.

— Понятно, — произнесла она мрачно. — Гуляет Коленька. На общие денежки, между прочим. Вот, значит, с кем я связалась.

— Просто он разозлился очень, — заступился за друга Роман. — Остынет — придет.

— Ах, какое счастье! Придет! И что же, он думает, что после этого я за него замуж выйду? Да мне такой муженек на бок не упал. — Она выругалась, заставив Николая кашлянуть от неловкости. — Выходит, каждый раз, когда ему что-нибудь не понравится, он станет по кабакам шляться?

— Колька не такой.

— Именно такой. А из кабака — на танцпол, да? Выплясывает сейчас с какой-нибудь шлендрой.

— Нет, — испугался Роман. — Он бы так не поступил.

— Да ему сейчас море по колено! И он назло мне с кем-нибудь путается. Чтобы унизить меня, мол, знай свое место, женщина.

— Алена…

— Что — Алена? Слышишь, со всех сторон дискотеки гремят? Он на одной из них, я знаю.

— Ты сгущаешь краски.

Вместо того чтобы спорить, Алена велела Роману отвернуться и стала переодеваться. Не слушая уговоров, одетая в самую короткую юбку и самую легкую маечку, ярко накрашенная, со вздыбленными волосами, она покинула номер, оставив за собой шлейф густого парфюмерного аромата. Выйдя на балкон, Роман проследил за тем, как Алена уходит, энергично выбрасывая длинные голые ноги, успевшие покрыться лаковым загаром.

— Идиоты, — пробормотал он. — Оба. Устроили тут. Теперь сами разбирайтесь. Мне по барабану. Я в ваших разборках не участвую.

Он заблуждался. Ему пришлось принять в разборках самое живое и непосредственное участие. Вернувшаяся под утро Алена сбросила с себя одежду, стряхнула с ног туфли, бесцеремонно схватила Романа за руку и затащила на кровать. Она была пьяная и злая, ее глаза поблескивали в полумраке, как у дикой кошки.

В первые секунды Роман бормотал какие-то ненужные благоразумные слова, но хватило его не надолго. Обнаженная, чувственная Алена рядом — отказаться от близости с ней было выше его сил. Они много успели до утра, а потом, убедившись, что она уснула, Роман уполз к себе.