Кровь ворона - [83]

— Прикажу… — Середин расстегнул заколку плаща и небрежно бросил его поверх коврика. — Арбуз порежьте, я сейчас выйду.

Хозяин с поклоном вышел, а вместо него протиснулся служка, неся на плече чересседельную сумку.

— Не пыхти, не тяжелая, — посоветовал ему Олег и подбросил в воздух фельс. Мальчишка, опустив сумки, влет сцапал монетку, поклонился:

— Благодарю, господин.

— Скажи, коли ведаешь, из каких мест к вашим пристаням торговые корабли приходят?

— Отовсюду, господин.

— Что, и из Царьграда? — подначил его ведун.

— А как же, — кивнул тот. — Но редко. Русские золото за волок требуют. Не хотят чужих через свои земли пускать, сами токмо плавают.

Олег рассмеялся своей наивности: он совсем забыл, что на месте будущего Волго-Донского канала во все времена существовал оживленный волок.

— А от нурманов плавают?

— Не, — мотнул головой мальчишка и задумчиво добавил: — Видать, торговать нечем.

— Ишь ты, — пригладил бородку Середин. — Русские тоже не плавают?

— Русских много, — не согласился служка. — Они все товары по Итилю и доставляют.

— А венецианцы?

— Приплывали, — неожиданно сообщил мальчик. — Но давно. Я маленький тогда был.

Ведун рассмеялся снова и кинул ему еще монету:

— Держи, старичок, Ступай, за лошадьми моими присмотри. Они отдых честно заслужили.

Он снял чалму, вместо нее водрузил на голову черную тюбетейку с золотым шитьем, потянул на себя дверь и вышел в общий зал, что служил по совместительству и трапезной. Там с удовольствием вытянулся во весь рост на положенном ему достархане с пушистым — ворс в ладонь высотой, — персидским ковром, подпихнул одну из валяющихся подушек себе под бок, а вторую под голову.

Тотчас подбежал служка, поставил медный поднос, покрытый тонкой чеканкой. На нем лежали виноград, несколько персиков, стояла пиала с рассыпчатой халвой и еще одна с нугой и миндалем. Минутой спустя тот же служка принес блюдо с ровно порезанным на дольки, крупянистым темно-красным арбузом.

Пока Олег утолял жажду истекающими соком дольками, подоспел и ужин: блюдо с десятком слегка обжаренных шашлычков, нанизанных на тонкие деревянные палочки, мисочка соуса с небольшой деревянной ложкой и лепешка, присыпанная горячей лапшой и рисом с курагой.

— Никогда не думал, что это называется кебабом… — пробормотал ведун, поливая соусом верхнюю палочку и стаскивая зубами верхний кусок. Как и обещал хозяин, шашлык оказался из рыбы.

Тем временем в общий зал подтягивался парод. На улице вечерело, делать там было больше нечего. Шумно переговариваясь, перебирая четками, смеясь, купцы разваливались на достарханах. Служки со всех ног бегали по залу с подносами, хозяин не спеша разжигал развешанные по стенам лампы. Только в центре вместо тусклых ламп караван-сарайщик вставил в держатели на столбах два факела, запалил их от свечи. Тут же заиграли гинджак и небольшой барабан. В ушах у музыкантов блестели серебряные серьги — ценные, видно, рабы.

На каменную центральную площадку вышла девушка лет двадцати в почти прозрачных шароварах, кофточке и вуали, закрывающей лицо. Она принялась танцевать, выписывая ладонями какие-то фигуры и затейливо играя бедрами — то мелко дрожа, то совершая плавные движения, то переходя с места на место, красуясь перед мужчинами то боком, то спиной, то животом. А Олегу опять вспомнились Даромила, Желана, Верея. Где они сейчас, что с ними? Опять торговцы живым товаром вторглись в его жизнь, чтобы вырвать и увезти неведомо куда его душу и сердце. Где те почти две сотни воинов, которые отпраздновали с князем Керженецким его радость, чтобы затем проснуться раздетыми и связанными?

У Олега невольно сжались кулаки. Ведь никто из них, в отличие от него, не мог знать местных языков, не мог выведать дорогу, договориться с людьми, выдать себя за своего. Никто. Нет ни у кого из них шансов вернуться к родному порогу. Ни единого.

Середин в бессильной злобе скрипнул зубами. Почти сразу над ухом почтительно прошептали:

— Вы загрустили, господин? Может быть, прислать невольницу, чтобы она скрасила ваш вечер и развеяла грусть?

Хозяин караван-сарая задал свой вопрос очень не вовремя, однако ведун смог взять себя в руки и небрежно отмахнулся:

— Не хочу.

— Может, прислать мальчика?

— Нет.

— Кальян?

— Я проделал сегодня очень долгий путь, — повернул лицо к караван-сарайщику Олег. — Всё, что я желаю получить вечером, так это возможность спокойно поспать.

* * *

Судя по всему, город жил только за счет моря и порта. Причалы вытянулись на морском берегу километра на полтора. Многие стояли пустыми, у некоторых покачивались суда самых разных форм и размеров. Ближе к воротам, судя по всему, было отведено место для рыбаков. Здесь на каждом камушке и колышке сидели крикливые чайки, повсюду валялись обрывки сетей, пустые корзины, сплошь облепленные чешуей.

Олег двинулся дальше, к покачивающимся высоким мачтам, и очень скоро сердце его екнуло: он увидел пузатые русские ладьи. Ведун невольно пошел быстрее: вот он, последний шаг, оставшийся до дома! И пусть у него нет там своей крыши — но самый русский воздух стоит того, чтобы пересечь ради единого глотка половину планеты.