Кровь ведьмы - [29]

Вот из калитки вышел молодой парень с большой корзиной фруктов в руках. Следом за ним появилась женщина. Она негромко что-то сказала спутнику и прошла вперед. Соня решила, что они наверняка направляются к базару, и пристроилась за ними. Она шла с независимым видом, помахивая плетеной сумкой и стараясь не потерять из поля зрения своих проводников. Вот они свернули в узенький переулок, и девушка заторопилась, боясь отстать. Как только она повернула, впереди в просвете между домами стала видна ограда городского базара. Все складывалось более чем удачно.

Теперь она знает, куда надо идти.

Подойдя к дверям таверны кхитайца, Соня впервые задумалась, что она скажет Ло Юню. Где она была столько дней? В голову ничего толкового не приходило, и девушка решила придумать что-нибудь на месте. Такой уж сегодня день — хорошие решения приходят неожиданно.

Она легко толкнула дверь таверны. Зал был пуст. Кхитаец пристроился у очага и крутил вертел, на котором шипели, роняя капли жира на уголья, нанизанные кусочки мяса. Стены таверны не были украшены в честь праздника, хозяин сидел в своем старом, но опрятном синем халате. Кхитайцы поклонялись своим богам. Только люди, достигшие высокого положения при дворе властителя, принимали его богов и участвовали в обрядах поклонения им. Положение Ло Юня позволяло ему сохранять преданность вере своих предков.

— Ло Юнь, здравствуй. Ты не забыл меня? — Тут Соне пришла в голову страшная мысль, что он продал ее Ману за долги.

— Я рад тебя видеть.— Кхитаец кивнул головой и улыбнулся.— Твой долг не так велик, чтобы надо было продавать за него твою прекрасную лошадку.

— Старик, ты читаешь мои мысли,— удивилась Соня.

— Не могу сказать, что я очень искусен в этом, но мне многое открыто, госпожа.

— Так ты знаешь, кто я? — вздрогнула она.— И все время знал?

— Я понимаю, что молодой девушке трудно путешествовать одной.— Кхитаец опустил глаза.— Но чем быстрее ты вновь отправишься в путь, тем лучше.

Ло Юнь не переставал крутить вертел. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Ло Юнь, ты не накормишь меня этим чудесным мясом? — Соня вспомнила, что не ела со вчерашнего дня.

— Это баранина. Так готовят ее на севере моей родины. Я думаю, что тебе понравится.

Через некоторое время кхитаец поставил на столик два блюда и чаши.

— Не торопись, сначала выпьем тхаю,— сказал Ло Юнь.— Это мой любимый напиток.

Душистый тхай согрел тело и усилил аппетит, баранина показалась особенно вкусной.

Ло Юнь молча пил тхай. Он немного подождал, пока девушка утолит первый голод, и вновь заговорил:

— Тебе лучше уехать из города завтра на рассвете. Сегодня, в первый день праздника, никто не уходит. Ты будешь слишком заметна. Стражники заподозрят неладное. А утром второго дня многие гости покидают город.

— Послушай, старик, тебе, кажется, известно гораздо больше, чем мне…

Уголки тонких губ кхитайца дрогнули в мимолетной усмешке.

— Не каждый день в базарной драке из-под носа стражников увозят в роскошном паланкине рыжеволосую красавицу-воровку. А Йоке смышленый парень, ему не стоило труда узнать, кому принадлежит паланкин. Мне стоило большого труда удержать его от необдуманных действий…

— А от обдуманных? — Соня зло сощурилась, вспомнив свое существование в доме Файрада.

— Он после праздника помог бы тебе,— просто ответил кхитаец.

— А ты, ты поможешь мне?

— В моем доме ты будешь в безопасности. До отъезда.

— Нет, Ло Юнь. Мне нужно большее. У степняков есть пословица: «Опасность преследует бегущего и бежит от того, кто идет навстречу ей». А я наполовину гирканка.

Хозяин таверны поднялся и направился к очагу.

— Ты должен помочь мне,— с нажимом произнесла Соня.

— Слово «должен» и слово «помочь» плохо укладываются вместе в голове у старого кхитайца.— Ло Юнь насмешливо поклонился.

— За меня просит Шаруз.

При звуке этого имени старик внимательно взглянул на девушку и опять сел за стол.

— Мы много повидали вместе. Я обязан ему больше, чем жизнью,— он спас мою дочь.

— А я — его,— раздельно произнесла Соня.— И еще он сказал, что над тобой простерта рука богов. Я не очень поняла, что это значит, но запомнила.

Ло Юнь прикрыл глаза и, немного помолчав, сказал:

— Когда уйдут гости, я буду ждать тебя, девушка.

— Меня зовут Соня.— Она поднялась и направилась к выходу.— Пора проведать мою красавицу Ману.

— Да, да. Она давно скучает без тебя.— Ло Юнь тоже встал.— Лук твой и другие вещи я спрятал — ведь в конюшню приходят разные люди.

Соня вышла во двор. В тени под навесом сидели постояльцы, не принимающие участия в празднике.

Они рассказывали друг другу о своих делах или о приключениях, которые случались с ними на дорогах странствий. Девушка, не останавливаясь, быстро прошла на конюшню. Ману заржала, почуяв хозяйку издалека.

— Ты мне рада,— Соня протянула лошади лепешку.— Уж не думала ли ты, что я тебя бросила? Да я тебя ни на какие сокровища не променяю. Скоро в путь тронемся. А пока косточки разомнем.

Соня оседлала Ману и вывела со двора. Сильная молодая кобыла легко несла своего седока по улицам города. Вскоре девушка заметила, что они слишком выделяются в толпе прохожих и обращают на себя внимание. Соня огляделась: по мостовым не двигались повозки, не проезжали всадники. «Ах, да. Сегодня же праздничные гулянья. Танаис что-то говорила об этом.— Соня перехватила взгляд чьих-то темных глаз.— Пожалуй, пора возвращаться в таверну». И она пришпорила Ману.