Кровь ведьмы - [28]

На мгновение старуха остановилась передохнуть — ее мучила одышка. И, решив, что они с девушкой разминулись, служанка отправилась обратно к дому. Поднявшись на террасу, она увидела, что и в комнате никого нет.

Переваливаясь как утка, Танаис пошла в опочивальню Сони. Постель была пуста, но она сразу споткнулась о кучу тряпья, брошенную у порога. Старая служанка уже открыла рот, чтобы поругать девушку, но вдруг ее поразила тишина — ни плеска воды в умывальне, ни звука шагов — ничего, что выдавало бы присутствие человека. У старухи подкосились ноги, и она села на прямо на пол.

— Соня! — голос ее дрогнул и сорвался.

Никто не ответил на ее призыв.

Весть о том, что пленница сбежала, быстро распространилась по всему дому. Стражники, чувствуя за собою вину, со страхом ждали возвращения Счастливчика. В доме царила гнетущая тишина. Бесшумно ступали слуги по комнатам, бесшумно отворяли и затворяли они двери, а разговаривали только шепотом.

Праздник во дворце продолжался до утра — до следующего явления Великого Солнцеликого Митры. Вернувшись домой, Счастливчик позвал управляющего, чтобы узнать о всех происшествиях в доме за время его отсутствия. Не поднимая головы, тот сообщил о бегстве пленницы. Файрад побледнел и с неожиданной силой смял серебряный кубок для вина.

— Позвать сюда Танаис и часовых, дежуривших в праздник.

Управитель боязливо повел плечами, весь как-то сгорбился и, пятясь, вышел из комнаты. Все названные были немедленно приведены к хозяину.

Вельможа сидел в кресле из темного дерева. На нем был богато расшитый камзол из красного шелка, в котором он вернулся с праздника

— Я все сделала, как вы мне велели,— разразилась рыданиями старая служанка,— Когда я вернулась, роса еще не просохла на цветах. Вы ведь сами разрешили мне пойти на праздник.

— Уйди с моих глаз, глупая старуха,— Файрад потерял самообладание.— Я видеть тебя не могу!

Стражники упали на колени перед креслом, лица их касались пола. Они были смертельно напуганы, зная, что есть множество свидетелей их нерадивого отношения к службе.

— Глядите на меня,— тон Счастливчика был холодный и властный.

Старший часовой поднял лицо. В глубине глаз Файрада горел гневный огонь. Воин не выдержал взгляда хозяина и опустил голову.

— Смотреть на меня! — в бешенстве закричал вельможа.

Моля про себя всех богов, провинившиеся покорно уставились на Счастливчика.

— Так-то вы выполняете мои приказы!

— Мой господин,— начальник стражи внезапно охрип,— девчонка обманула нас, переодевшись старухой… Нашей глупости нет оправдания, но мы верны долгу и тебе…— И опять распластался перед хозяином.

— Не опускать глаз! — черты Файрада исказились от злости, губы подрагивали.— Нерадивые твари! Ублюдки! — заорал он и судорожно вцепился в подлокотники кресла унизанной перстнями рукой.

Воины боялись вымолвить хоть слово, но начальник стражи решился и, не поднимая глаз, с отчаянием произнес:

— Господин, прости слуг своих! Велика наша вина, но эта девка околдовала нас. Поверь, она — колдунья и мы ничего не видели. Нергал ей помог, и она наслала на часовых слепоту…

— Замолчи. Мне недосуг слушать твои бредни,— криво усмехнулся Счастливчик.

Он заставил себя успокоиться. Суеверные, бестолковые болваны. Да и сам он хорош — понадеялся на высокие стены и бдительность этих недоумков.

В комнату заглянули солнечные лучи, они отразились на полированных плитах пола, оживили вытканных на шелковых шпалерах крылатых львов и драконов. Тихо приоткрылась дверь и вошел управляющий.

— Этих на хозяйственный двор, пусть им всыплют по две дюжины ударов плетьми… Старуху на кухню…

Стражи не верили своим ушам: приговор оказался неожиданно мягким. Они дружно подползли к ногам господина и принялись униженно целовать подол его одежды. Вельможа раздраженно отпихнул их носком сапога.

— Встать. А ты,— он указал на старшего,— после того, как получишь положенное, вернешься за дальнейшими приказаниями.

— Благодарю тебя, господин мой! — прошептал начальник стражи, отвешивая поклоны.

Почтительно пятясь, все покинули комнату.

Глава шестая

Соня шагала по пустынной улице и напевала замечательную песенку, в которой было одно-единственное слово — свобода. Навстречу ей попадались нарядно одетые, улыбающиеся люди. Это горожане возвращались домой, посмотрев торжественное шествие и принеся жертву Митре.

Надо было свернуть с этой улицы и уйти как можно дальше, ведь скоро слуги Счастливчика тоже вернутся с праздника. То-то посмеются вдоволь — стражу заперли во дворе. Соня быстро удалялась от опостылевшей роскошной тюрьмы. Правда, жилось ей там и сытно, и удобно, но это все же была тюрьма, а теперь она свободна. И девушка весело напевала свою песенку из одного слова, повторяя его на все лады.

Отойдя достаточно далеко от дворца Файрада, Соня остановилась. Надо было сориентироваться и определить, как пройти в таверну Ло Юня. Этой части города девушка совсем не знала. Сюда ее Йоке не приводил. Соня постояла, озираясь по сторонам, а затем решила, что проще всего найти базар. Сейчас туда потянется людей не меньше, чем на праздничное шествие, а уж оттуда она легко найдет дорогу в таверну.