Кровь в огне - [16]

— Почему? — я недоумевала, ведь во всем мире вампиров боялись и не любили, что еще довольно мягко сказано.

— Рэй, для них я и есть божество, бессмертное и могучее. Пару тысяч лет назад, когда я только собрался жить в этом месте отдельно от своего народа, пришлось позаботиться о пропитании, так что я нашел далеко на западе вымирающее племя, которое от постоянных войн с соседями должно было исчезнуть через пару поколений, перенес их сюда, дал кое-какие элементарные знания и дома. Так что существуют они благодаря мне, и совершенно справедливо благодарят меня тем, что я могу в любое удобное время брать их кровь.

— Как своя личная ферма, — я усмехнулась.

— Никогда, ни при каких обстоятельствах не думай о людях как о скоте! Вбей это себе в голову как непреложный закон, или ты не сможешь выжить за стенами замка, как и многие такие же самоуверенные глупцы как ты.

Я была поражена неожиданной гневной отповедью.

— Я вас не понимаю! Ведь вампиры пьют людей! Для них это всего лишь пища, разве нет?

— Ты не совсем права, — голос наставника чуть смягчился, услышав обиду в моем вопросе. — Ты еще слишком молода и еще очень свежи воспоминания о собственном обращении, так что твое заблуждение простительно. Есть вампиры, которые убивают людей, пьют их до дна и не считаются с тем, что они, как и мы, являются разумной расой наравне со всеми. Таких меньшинство, уверяю тебя. Давным-давно правящие князья приняли решение о том, что мы не убиваем больше людей, кроме как в случае самообороны. Это ведет к вырождению и войнам с людьми, а нас слишком мало, чтобы мы могли позволить себе такое поведение. Проще купить себе очередную порцию крови, чем незаконно охотиться на людей, подвергая опасности весь народ.

— Но… — я никак не могла понять, ведь все, что мне было известно о вампирах из человеческого курса о других расах, немного не вписывалось в картину, нарисованную Кайтом.

— Есть и досадные исключения. У вампиров сейчас насчитывается одиннадцать кланов, каждый из которых подчиняется своему князю, а те, в свою очередь, Старшему Князю, главе нашего народа. Но есть и такие, кто не согласен с политикой Старшего насчет людей, тогда они покидают наши территории и живут отдельно, становясь бескланниками. Они-то и уподобляются древним предкам, охотясь на людей, как на животных, ставя под угрозу наше существование. О них известно человеческому правительству, так что ведется целенаправленная охота. Кстати, законопослушные вампиры, которые постоянно проживают в том или ином человеческом городе, обязательно регистрируются в отделениях магического патруля, так что с ними не возникает проблем.

— А как же то, что я слышала об «усыплении вампиром»? Это для кого придумано, если мы не убиваем людей?

— Для тех, кто не считает необходимым соблюдать установленные правила, но и не хочет попасть на человеческий костер. Для наркоманов и слабаков, не способных контролировать себя и вовремя остановиться. Кстати, учитывая твое необычное происхождение, должен спросить, скольких людей ты убила, пока не научилась справляться? Ведь не было никого, кто мог бы рассказать тебе о народе и наших правилах. Удивительно, между прочим, что тебя не поймали в первые же несколько недель, ведь молодой вампир да еще и без опытного сопровождающего гораздо более уязвим, чем все думают.

— Я никого не убивала! — меня слегка оскорбил последний вопрос наставника. — Неужели я похожа на чокнутую безумную психопатку?

— Рэй, дело не в твоем умственном развитии или состоянии, а в физиологии. Таковы все вампиры, да и обращенный насильно сходит с ума в первую же неделю без поддержки, от жажды и боли перехода.

— Я не убивала! Безумие было, но…не знаю, чувство мести, за которое вы так меня осуждаете, пересилило все, даже жажду. Хотя, первая неделя действительно была самой трудной.

— Но как же ты жила с этим?

— Я и сама не знаю. Просто…я была слишком поглощена болью и местью, слишком хорошо помнила ужас и отвращение, когда тот сумасшедший вампир рвал меня на площади, что не могла и помыслить о том, чтобы самой укусить кого-то, а о существовании заведений, где за пригоршню золота меня с радостью бы накормили, не знала. В конце первой недели, когда совсем ослабла, на меня напал какой-то маньяк и тут-то это случилось. Первое причастие, так сказать, — я криво усмехнулась. — И все равно на краю сознания билась мысль, что так нельзя, так что даже этого самого первого моего маньяка я не допила до конца, не использовала яд. После чего в голову пришла замечательная мысль, что так можно выходить из положения: и людям не вредить, и себя не забывать. Так и начала выслеживать всех тех уродов, которые промышляли охотой на девчонок. Я ни одного из них не убила, честно!

Лицо Кайта оставалось неподвижным, но я понимала, как он потрясен, изумление пробивалось сквозь щиты, а я в последнее время очень продвинулась в изучении своего эмпатического дара.

— Я тебе верю. И, знаешь, в очередной раз ты удивляешь меня, заставляя радоваться тому, что наши пути пересеклись, — я покраснела: крайне редко Кайт хвалил меня. — Проведя столько времени в исследованиях, я сделал вывод, что убийство людей при кормлении, лишает нас небольшой части силы и еще чего-то неуловимого, благодаря чему мы способны испытывать нормальные чувства, как и все живые существа. Вампиры, которые не могут оставить так называемого «донора» вживых, спустя некоторое время уже не способны воспринимать мир нормально, радоваться, любить, наслаждаться жизнью. Остается жажда, злоба, желание причинить боль, ненависть, враждебность, в общем, только темная сторона личности. Остальное отмирает за ненадобностью под действием чужих смертей.